Рецепт красивой смерти

На трассе тут же образовалась огромная пробка, через которую пробиться к горящей машине прибывшая «пожарка» никак не могла. Ветер нес прямо по дороге клубы черного дыма, который мешал видеть происходящее, врываясь в легкие, мешал дышать, создавал суматоху и даже панику. Шофер автокрана, как будто что-то вспомнив, на мгновение замер и, схватившись за голову, начал истошно орать что-то. Слушая его, шоферы и пассажиры машин и автобусов внезапно ринулись кто куда. Это было повальное, паническое бегство. Мужчина, пробегавший мимо «Рено», на мгновение остановился и проорал изо всех сил:

– Бегите! Бегите!! Бегите!!! Бомбы в кабине! Рванет так, что всех в клочья!!! А-а-а-а-а!.. – и ринулся дальше, следом за всеми.

Ехавшие в «Рено» четверо мужчин восточной наружности, некоторое время поколебавшись, покинули свое авто и помчались куда глаза глядят. И тут… Произошло нечто нелепо-иррациональное, совершенно немыслимое с точки зрения нормальной логики, их вдруг окружили невесть откуда взявшиеся крепкие мужчины, схватили за руки и защелкнули на них наручники. О небо! О небесные силы!.. Эмир Хасан в последний миг выхватил из кармана мини-пульт, наподобие пульта включения автомобильной сигнализации, и, зловеще оскалившись, проворно нажал на кнопку. Но, вопреки его ожиданиям, абсолютно ничего не произошло. «МАН» почему-то не вспучился раскаленным облаком взрыва.

– А ну-ка, дай сюда! – Широкоплечий крепыш в кожанке бесцеремонно забрал у него пульт и кому-то крикнул: – Саш! Пульт у меня. Можно запускать саперов!

И только тут ехавшим в «Рено» стало ясно, как ловко обманули их «неверные». Они даже не поняли, в какую коварную попали западню. Эмир Хасан, впав в истерику, что-то кричал по-арабски, яростно дергаясь в руках спецназовцев и пытаясь удариться головой о соседний с ним автомобиль. К мужчине, отобравшему у эмира Хасана пульт, подошли еще двое таких же рослых граждан в летних дорожных костюмах. Один из них, самый высокий, поведя плечами, объявил:

– Товарищи офицеры, позвольте вас поздравить с успешным завершением операции!

В этот момент к ним подошел сапер в громоздком противовзрывном костюме и доложил одному из них:

– Товарищ полковник, взрывное устройство обезврежено и удалено. Кроме того, в полу фуры обнаружен тайник, а в нем – живой человек, находящийся в состоянии скорее всего наркоза. «Скорую» к нему уже вызвали.

Издав ликующее «Есть!!!», это трио крепышей, обмениваясь радостными репликами, поспешило к фуре с откинутым тентом…

В центре кабинета дознания лефортовского СИЗО на стуле сидел мужчина средних лет с худым, отчасти даже изможденным лицом. Он безразлично смотрел на зарешеченное окно, на троих оперов, которые с любопытством его рассматривали.

– Вы – Захаров Владимир Васильевич? – спросил его Гуров, стараясь избежать «начальственных» нот.

– Когда-то был Захаров… Сейчас я – Торгунов Михаил Михайлович. Но какое это имеет значение, под какой фамилией я буду досиживать все, что мне отмотают? – Владимир горько усмехнулся.

– Не спешите впадать в пессимизм! Оснований пока для этого нет, – заговорил Александр. – Скорее, наоборот. Сейчас решается вопрос о том, чтобы снять с вас всякую судимость за отсутствием реального состава преступления. Возможно, вам даже будет выплачена компенсация за годы, проведенные в местах заключения. Во всяком случае, мы над этим работаем.

Захаров ошарашенно воззрился на него, словно не в силах понять: на самом деле это с ним происходит или это ему снится?

– Вы… не шутите? – спросил он внезапно осипшим голосом. – Это – правда?!!

– Правда, – сдержанно кивнул Крячко. – К сожалению, жизнь – не кино, и ее назад не отмотаешь. Но, уж как говорится, лучше поздно, чем никогда. Да, с этого момента вы – свободный человек. Вот бумаги, подтверждающие это… – указал он на несколько листов бумаги, лежащих на столе.

– Нет, постановление о снятии с вас судимости пока еще не принято, но мы добились решения, чтобы вы не содержались под стражей, – пояснил Гуров. – Формально вы пока еще как бы заключенный, но буквально через пару дней вас полностью восстановят во всех правах. Я вижу, на вашем лице прямо-таки читается вопрос: а что мне делать, куда теперь идти? Вас уже ждут в НИИ «Алмаз», там со вчерашнего дня восстановлен в должности директора института профессор Соловьев. Он обещает вам на первое время место в семейном общежитии, а в течение года вы получите отдельную квартиру. Так что, где жить и работать, вопрос отпадает.

– А подъемные ему там дадут? – поинтересовался Крячко.

– Соловьев сказал, что тысяч пятьдесят на первое время выделят… – пожал плечами Лев. – На месячишко этого хватит, а там пойдет зарплата…

Ошеломленный такими новостями Захаров лишь беззвучно двигал губами.

– Этого не может быть! Это не со мной! Это глюк!.. – тихо проговорил он и вдруг, закрыв лицо руками, затрясся то ли от смеха, то ли от плача, то ли от того и другого одновременно.

– Это у него реакция, – понимающе пояснил Александр. – Иные в таких ситуациях и в обморок падают, и с катушек съезжают…