Рецепт любви (ЛП)

— Ладно-ладно, — Кип поднял руки вверх, сдаваясь. — Молчу.

— Хорошо, — проворчал я.

— Но я бы действовал быстрее, — добавил он, пока я выезжал на дорогу. — Сейчас она одинока. Многие мужчины попытаются подкатить к ней.

— Пусть попробуют, — отрезал я, моя кровь горела при мысли о том, что какой-то кусок дерьма прикасается к ней.

Прикасается к девушке, которая принадлежит мне.

***

Нора

— Это было плохо, — прошептала я, уставившись на дверь, которую Тина запирала.

После ухода Роуэна я помчалась прямиком на кухню и ни с кем не разговаривала до конца дня. Удалилась в свое безопасное место и испекла три разных порции миндального печенья и торт с арахисовым маслом и двойной шоколадной глазурью.

Фиона уставилась на меня, а затем на торт, который я только что разложила на подставке для тортов на завтра. Сам торт исчезнет еще до десяти утра. Он был своего рода знаменитостью. И делался только в определенных случаях — когда я была глубоко погружена в какую-то спираль беспокойства или личную драму.

— Я бы сказала «ужасно», раз ты испекла «Кризисный торт», — заметила она.

— Это торт с арахисовым маслом и двойной шоколадной глазурью, — возразила я, прикусив губу.

Фиона закатила глаза.

— Это и есть «Кризисный торт», — она указала на подставку для тортов.

Я продолжала покусывать губу, не в силах спорить с ней. Это был «Кризисный торт». Все в пекарне знали это. И он был знаменит. Вкусный. Особенный. Излечивал так, как могли только арахисовое масло и шоколад. Я делала его только в трудные дни. Слишком часто, когда встречалась с Нейтаном. С тех пор как мы расстались, у меня ни разу не было даже мысли испечь его. До сих пор.

— Тебя там не было, — сказала я ей.

— Была, — радостно защебетала она, макая ложку в миску с остатками глазури, которую она выхватила у меня, прежде чем я успела ее помыть. — Я наблюдала с твоего насеста на кухне, обычно предназначенного для того, чтобы ты подглядывала, когда приходит Роуэн.

Я впилась в нее взглядом.

— Я не подглядываю.

— Еще как подглядываешь.

Я стиснула зубы.

— Ладно, я пеку кризисные торты, шпионю за горячими парнями, а потом выставляю себя полной идиоткой перед этими горячими парнями! — я фыркнула, прикрываясь руками.

Фиона усмехнулась.

— Ты не идиотка.

Я проигнорировала это и схватила ведро и щетку, которые приготовила ранее, чтобы сесть на пол и помыть нашу розовую плитку.

— Что ты делаешь? — потребовала Фиона, стоя надо мной.

Я наслаждалась удовлетворением, которое получала от того, когда щетка попадала в углубления в затирке, гораздо более эффективно, чем шваброй.

— Убираюсь, — ответила я, указывая на очевидное.

— Я вижу, что ты убираешься, — фыркнула она. — Просто не понимаю, почему ты убираешься, ведь мы драим этот пол раз в неделю. И делали это вчера. Если ты не готовишь, то убираешься, как ребенок, накачанный кокаином.

Я сморщила нос.

— Мне не нравится думать о детях, сидящих на коксе, — сказала я ей. — И даже если бы подумала, накачанный коксом ребенок не стал бы убираться.

— Неважно, — Фиона пренебрежительно взмахнула рукой в воздухе. — Я пытаюсь сказать, что ты моешь пол, который чище, чем мой обеденный стол.

Хотя Фиона была не совсем такой чистоплотной помешанной, какой, по общему признанию, была я, я сильно сомневалась, что это правда. Ее маленький коттедж на пляже был захламлен в том восхитительном стиле, в котором жила писательница Нора Эфрон. Захламлено, но чисто.

— Я скребу пол, чтобы отвлечься, потому что впаду в глубокую депрессию, если подумаю о том, какой дурой выставила себя сегодня, — проворчала я, скребя сильнее.

— Господи Иисусе, неужели ты не можешь справиться с депрессией, как обычная женщина, и воспользоваться вибратором, пока не потеряешь чувствительность клитора, пить вино и жрать шоколадные конфеты?

Я подняла взгляд.

— Неужели обычные женщины действительно так поступают?

Ее глаза, черт возьми, чуть не вылезли из орбит.

— Конечно. Самоудовлетворение, французское вино и швейцарский шоколад. А не это, — она указала на ведро.

Я перевела взгляд с нее на ведро, делая паузу, чтобы обдумать такой ход действий. Делать такие вещи казалось потаканием своим желаниям. Конечно, у меня есть вибратор. Конечно, у меня есть много вина и швейцарский шоколад — я не совсем поехавшая. Но я не объединяла все три вещи, чтобы справиться с эмоциями. У меня не было роскоши решать свои проблемы таким образом. Поэтому, я придумала другой способ — уборка.

Пока я размышляла о том, как я провела свою жизнь, справляясь с травмами, Фиона воспользовалась возможностью, вырвала щетку из моих рук и взяла ведро с водой.

— Эй! — я слабо запротестовала, пытаясь забрать обратно. Но я сидела на полу, а она стояла и была намного выше меня.

— Нет, — сказала она. — Ты пойдешь домой и займешься всеми теми видами деятельности, от которых почувствуешь себя лучше. И я клянусь, черт возьми, если ты начнешь убираться дома, я узнаю, — она погрозила мне пальцем.

— Уборка заставляет меня чувствовать себя лучше, — возразила я, раскачиваясь на пятках.

— Чушь собачья. А теперь вставай, — приказала она, протягивая мне руку.