Рецепт любви (ЛП)

Поскольку я была взволнована, измучена, испытывала сильную боль и вообще была не в себе, мое тело не распознало изменения в атмосфере, когда он вошел в дверь. На самом деле, я даже не знала, что он там, пока не оторвала взгляд от кассы и не увидела, что он стоит прямо передо мной.

Кип тоже был там, хотя я не обращала на него внимания.

Я не могла. Не тогда, когда глаза Роуэна нашли мои.

Хоть убейте, я не могла сказать, какое было выражение его лица или поза в те секунды, прежде чем я подняла голову и показала ему свое покрытое синяками лицо.

Обычно эти глаза были теплыми, манящими. Но, увидев их прямо тогда, я не могла поверить, что они стали двумя сверкающими дырами ярости.

Фраза «если бы взгляды могли убивать» была довольно банальной и избитой, но я не могла придумать ничего другого. Конечно, я все еще стояла, и мое сердце все еще билось, что означает: взгляд, который он бросил на меня, не заставил упасть замертво… Но я застыла на месте.

— Кто сделал это с тобой? — ноздри Роуэна раздулись, челюсть сжалась в жесткую линию.

Я моргнула на него, встревоженная неприкрытой угрозой в его тоне. Я знала, что этот парень может быть опасен — об этом говорили его мускулы, его размер и общая манера держаться.

Моя рука рефлекторно потянулась к тому месту, на которое он уставился. Я дрожала. Его глаза расширились при виде моей дрожащей руки, поэтому я быстро отдернула ее обратно.

— Никто, — пискнула я. — Я просто… упала, — это была правда. Не считая некоторые важные детали и одного мудака, но, тем не менее, правда.

Правда, на которую Роуэн, по-видимому, не купился.

Он дал это понять, обогнув стойку несколькими быстрыми, мощными шагами и надвигаясь на меня. Я была совершенно не готова к тому, что он преодолеет барьер между нами и войдет в мое пространство, поэтому у меня не было времени убежать.

Мне все равно некуда бежать, так как за спиной эспрессо-машина, о чем я не думала, пока не врезалась в нее спиной.

Роуэн не остановился, его рука схватила меня за предплечье твердой, целенаправленной, но не болезненной хваткой, и потащил меня на кухню.

Или попытался, но я издала тихий стон боли.

Он не причинил бы мне боли, если бы у меня не было синяков именно в том месте, где он сжимал. Поэтому хныканье я не могла контролировать.

Мой всхлип остановил Роуэна, он отпустил мою руку, как будто обжегся. Его взгляд остановился на том месте, которое было прикрыто кашемиром. Нежный кашемир, который, к счастью, не мог раствориться от ярости в его взгляде.

Я застыла, не в силах перестать пялиться на него, не в силах ничего сказать.

Роуэн тоже на мгновение замолчал. Казалось, вся пекарня затаила дыхание.

Ну, пока его ладонь не опустилась на мою поясницу — как перышко, едва заметная, но я могла бы поклясться, что ее отпечаток врезался в мою кожу — и мягко повел меня на кухню.

Я позволила направлять себя, потому что не знала, что еще делать. Потому что это казалось самым безопасным вариантом — вдали от всех зрителей. Я не привыкла быть в центре городских сплетен, и знала, что синяк под глазом плюс это взаимодействие с Роуэном заставит людей говорить обо мне в течение нескольких дней.

Кухня была моим безопасным местом. И вот он здесь. Большой, внушительный и яростный.

— Сними свою кофту, — тихо сказал он. Но будто прокричал. Хотя его тон был бархатисто-ровным, в нем сквозила чистая ярость. Ярость, которая светилась в глазах, от которой напряглись жилы на шее, а руки сжались в кулаки по бокам.

Эта ярость должна была заставить меня сжаться в крошечный испуганный комочек. Не только из-за прошлой ночи, но и из-за того, какой я человек в целом. Пугливая. Боялась большинства вещей. Стремилась подчиниться большинству ситуаций.

Но необъяснимо я скрестила руки на груди, вздернула подбородок и, прищурившись, посмотрела на него.

— Нет, — отрезала я.

Он медленно моргнул один раз, рассматривая меня. Ярость не рассеялась ни на йоту. Воздух вибрировал.

— Нора, — мое имя вырвалось сквозь его стиснутые зубы. — Сними этот ебучий кардиган.

Это первый раз, когда он произнес мое имя. И хотя он изображал из себя запугивающего альфа-самца, я должна была включить в себе убежденную феминистку, у меня от этого покалывало кончики пальцев.

— Роуэн, — вскипела я в ответ. — Не приказывай мне снимать одежду, ты не имеешь на это право.

Его тело дернулось.

— О, у меня есть гребаное право, — сказал он низким голосом.

Мои колени задрожали сами по себе.

— У тебя синяк под глазом, — он указал на мое лицо.

— Я в курсе, — сказала я ему.

— Синяк под глазом, — повторил он, как будто я ничего не ответила. — И поскольку этот город — огромная фабрика сплетен, я знаю, что вчера ты должна была выйти замуж за кусок дерьма.

Яд, с которым он упомянул Нейтана, меня удивил. Как я уже говорила, его недолюбливали. И знала, что он не тусуется в общих кругах с Роуэном. Но я не думала, что он знал его настолько хорошо, чтобы говорить с такой злостью.