Рецепт от безумия

С добрым утром, Сережа! — За спиной послышался голос жены. А на груди была голова профессорской дочки "Этого я не переживу!" — кольнула мысль

Хоть бы нас познакомил? — искренним голосом попросила жена.

Алла, — вынырнула профессорская дочка из-под моего плеча.

Ох уж этот мой братишка, — весело сказала Татьяна — Милая Алла, он бабник, не верьте ему! — Она весело рассмеялась и по-сестрински потрепала меня за ухо.

Мне стало все ясно и смешно. Скандала я не хотел. Это на вид она потрепала легко. Жена поняла философию по-своему. Она подняла руку на меня, она избивала своего мужа по им же выписанной справке. В следующее мгновение я получил мощный удар под зад.

Ох, уж эти братишки! — Татьяна засмеялась и забежала в кухню. — Ведь с братьями обращаются именно так! — прозвенел ее голос

Вот это у тебя жена! — изумилась математичка. — И что же мне теперь делать?

У тебя прекрасный брат! — крикнула она и, схватив меня за руку, потащила в лес.

Нужно было бежать к жене. "Какая разница, что подумает математик! Но ведь в данный момент я — брат Какое издевательство!" — возмущенно решил я

Куда идем?

Гулять идем, конечно, Сереженька. Но ты мне скажешь, жена это или сестра?

Сестра, конечно Ты что, не слышала?

Странная она какая то

Семья у нас вся такая

Слушай, ты зачем испортил сабантуй? Между прочим, это был день рождения моего папы.

Это я испортил? Интересно…

Да, непонятный ты какой то. Вот потому то ты и будешь мой! Она жарко прижалась ко мне.

Твой — это как? — удивился я. — Я ведь не математическая формула, которую, написав на листке, можно засунуть в карман. Да и вообще, черт возьми, — взревел несостоявшийся мужебрат, — я ведь тебе по-человечески объяснил: кони у меня разбрелись. Беда у меня. А ты!..

От судьбы не уйдешь! — философски заметила математик.

Это я-то судьба?! Какая-то судьба у тебя не того!

Ну что ж, бывает и такая, — усмехнулась она. — Это называется тяжелая судьба. Слушай, — сказала она, — а этот черный монстр постоянно ходит за тобой?

Я пожал плечами.

А за кем он должен ходить? За тобой, что ли?

Вообще-то, красивая собачка.

Еще бы! Это моя гордость!

Слушай, а ты кто? Чем ты вообще в жизни занимаешься?

Не знаю, — я пожал плечами. — Живу, стараюсь.

Но ты, конечно, учился в нашем университете?

Да нет, — ухмыльнулся я. — Даже в школе толком не учился.

Я хочу тебя, — вдруг без всякого перехода сказала она, — на белых простынях, в приличной комнате. Вот такого, грязного и нечесаного.

Ну уж ладно грязного! — возмутился я. — Слушай, а почему ты не замужем? Вообще-то пора… Да еще дочка такого папы…

Не попался мне такой пастух, как ты. Была всякая интеллигентская шваль, — злобно произнесла она. — Я математик и, кроме математики, еще просмотрела массу фильмов. И думала, что только в них бывают такие наглые, как ты. А папа приводил ко мне пару доцентиков, знаешь, таких, где нужно долго разбираться, тетенька это или дяденька.

Она засмеялась, а я глубоко задумался.

Мы подходили к лагерю.

Да, — сказала Алла, — ты знаешь, что натворил своей лекцией на именинах?

— Лекцией? — ухмыльнулся я. — Это вы просто лекций никогда не слышали. Я вам как-нибудь прочту.

Мы зашли в уже знакомую комнату. В ней был "очень интеллигентный" порядок. Стояли две белоснежные кровати, а между ними — чистенькая, умытая, такая же интеллигентная профессорская дочь. Она подошла к пластмассовому ведру с водой, которое стояло на тумбочке.

Ты ведь еще не умывался? — спросила Алла.

А что мне умываться? Я в грязи не валялся!

Я тебя слегка умою, — улыбнулась девчонка. И вдруг схватив ведро, вылила мне его на голову. Сорвав какое-то узорчатое одеяло с кровати, она толкнула меня на белую профессорскую простыню, которая сразу покрылась черными разводами от егерской формы. — Вот сейчас высохнешь, — шепнула она мне на ухо, — и пойдем собирать твоих лошадей.

Она сдирала с меня егерскую форму, поражая своей силой. "Что за девочка?! — думал я. — Ничего себе бывают девочки! Как же ее измучила математическая жизнь!"

Посрывав все с меня, она долго смотрела. Смотрел и я на нее, закинув руки за голову. "Что же это с ней? — мелькали мысли в голове.

— Любовь это или нервный срыв? А может, она того?" Но интересного в ней было немало. Даже было что-то настоящее. Эта мысль развеселила.

Смотри-ка, — сказала она. — Умный, сильный, да еще и веселый! А ты знаешь, радость моя, что сейчас с Губиным? — продолжала она, глядя на меня.

И что же? — поинтересовался я.

Сабантуй кончился после твоего ухода. Все разбрелись, а Губин до сих пор сидит в своем домике и держится за голову. И, думается мне, сидеть ему еще так долго.

А ты откуда знаешь, что за голову? — съязвил я.

Да знаю я твоего дядю Толю, давно.

Он такой же мой, как и твой. И вообще, я так долго буду лежать?

поинтересовался не брат и не муж.

Ее белая футболка и шорты стали в таких же разводах, как и простыня.

Не отдам тебя никому! — жарко шептала она мне в ухо. — Не отдам тебя никому…

Ее дурь передалась мне. Я взмахнул рукой, и в кулаке появились мокрые тряпки, обнажив белое тело. Математик захохотала и укусила меня за плечо.