Рецепт от безумия

А может ли он, этот человек, имеющий все, ощутить, что внутри него есть сам Создатель? Может ли человек, имеющий все, понять, что ничего этого ему не нужно, что он может ходить счастливым по удивительным земным лугам, не убивая, не поедая, а любя цветы? Зачем те животные, которых он пасет? Чтобы потом зажарить их на вертеле и быть тучным и слабым? Ведь он может брести по удивительным горам и равнинам, вдыхая запах цветов, обнимая травы. Представьте себе — нет тех животных, которых тысячными стадами выпасают для смерти. Есть человек, его дух и великий океан любви. А сколько бы места освободили эти животные? А сколько бы убийств прекратилось? А видели вы когда-нибудь, как убивают животных?

Любите травы. Любите цветы. Создатель завещал вам это. Он верит в вас. А демон… Он не может быть сильным, ибо пуст был мир, и создал Создатель и мир, и демонов, и людей. Все создал Он и смотрит, чего мы стоим.

Мне Община ничего не говорила об этом. Я сам душой, духом своим, телом своим, ибо они не разъединимы, прочувствовал. Я понял:

Община взяла меня навсегда.

На крылечке Дома охотника сидела моя жена и, улыбаясь с непонятным блеском в глазах, смотрела на приближающегося брата. Черная псина, радостно взвыв и поволочив за собой ползабора, кинулась мне навстречу.

Здравствуйте, ребята! — ехидно сказал я, после жесткого, заборного подбива под колени.

Что-то ты в какой-то странной позе лежишь, — сказала жена. — По-моему, именно в этой позе великий Гаутама расстался со своей плотью. Вот только, наверное, так он не корчился. Что с тобой, милый?

Не собираюсь я расставаться со своей плотью, — шипел неудавшийся лектор.

ГЛАВА 13

Боль была невероятная. В мою бренную плоть влезло что-то огромное и острое. Мой жизнерадостный пес в этот миг, после долгой разлуки, усердно слюнявил мне нос. Я не выдержал и заорал. При вечерней лампочке мы все втроем вытаскивали из моего бедного зада заборные колючки.

В Доме охотника было все. Поутру просыпались с похмелья, с распухшими головами, носами, ушами. Но с задом. Я, наверное, был первым

Ну, как лекция? — утром спросила жена

Сдерни простыню и посмотри, — буркнул я.

Ну, если с таким успехом — то гениально, братишка!

Знаешь что? — Я виртуозно вскочил с постели, не коснувшись ее задом. В тот же момент в дверь тихо постучали. Быстро напялив шмотки, я сказал.

Войдите!

На пороге показался мой вечно пьяный брат.

Как дела. Серенький? — качаясь, спросил он Мои нервы были на пределе.

Здравствуйте, молодой человек Вас, кажется, зовут Сергей? — начал куражиться он — Говорят, вы стали лектором. Пожалуйста, родной, лектори мне чего-нибудь — И он захихикал, ковыряя в носу.

Сейчас сделаем! — пообещал ему я. И одним махом запрыгнул на стул.

Спрыгнув с него и забыв о своей ране, я хлопнулся на кровать. Пьяный егерь, шатаясь, выбежал из комнаты.

Жена молчала. Кровать с грохотом затряслась. Кто-то бил меня изнутри. Дышать было нечем. Тут я вспомнил математика, проклятый сеновал, неудачный сабантуй, дурацкую лекцию, терзающих меня демонов, свою мать. Посмотрел на жену и понял, чтобы спросить у кого-нибудь хотя бы о чем-нибудь, мне нужно всего-навсего преодолеть Транссибирскую магистраль. И тут я вспомнил, что для жены я еще и брат

Почему? — заорал я и стулом высадил оконную раму — Почему? Почему? — вопил юный лектор, пиная кровати и стул.

Такое было со мной впервые.

В это время я сидел возле своей жены и с улыбкой смотрел на беснующегося идиота. В окно полетела и тумбочка. Меня испугало одно: жена смотрела не на сидящего рядом, а на беснующегося. Она видела только одного. А ведь меня было два.

Почему? — снова завопил дебил. Я дернулся и вылетел в окно. Во дворе стояла перепуганная кучка отдыхающих.

Почему? — взревел я, схватив за шиворот своего брата. Я бы затряс его насмерть, голова могла оторваться, если бы не жена.

Почему? — вопил я во всю мощь своих легких, требуя несуществующего ответа от дергающейся во все стороны головы дальнего родственника.

Сережа, — Татьяна упала между братом и мной, и я вдруг оцепенел вместе со всеми. — Ну, что "почему"? — заплакала жена.

Почему я брат? Почему я не учился в школе или хотя бы в техникуме? Почему я не стою спокойно за станком, почему не сижу за партой, почему мне так больно от того, что ничего не знаю?

Надо ехать! — согласилась Татьяна.

Ну да, тут недалеко! — ухмыльнулся я.

Серик, — выпуская слезу с соплей, заявил брат. — Серик, вообще-то брат — это я.

Да пошел ты! — гаркнул я и кинулся в круглое озеро.

Хотелось схватить за ногу раздражающую своей невозмутимостью белую цаплю.

Озеро приняло мое разгоряченное тело. Я охладил свою дымящуюся голову и, выпустив пар, пошел к своей маленькой, все еще всхлипывающей жене. Потом, оглядевшись, поразился. Очевидно, случилось что-то со временем. Когда же они успели? Все во дворе были вдрызг пьяные. И тут как из-под земли вырос мой обожаемый братец, пьяный еще больше, с полным стаканом мутняка. Выпив, я сел под сосну. Меня не трогали целый день. И как только вечер накрыл все своими прохладными крыльями, "надо ехать!" — решил я и пошел спать.