Рецепт от Фрейда

– Макс понимал, что должен предложить зрителям что-то новое, необычное. Если за рубежом классическая музыка популярна, то в России у нее не так много поклонников. Это требовалось каким-то образом изменить, но заниматься этим в России Макс не собирался. Он понимал, что «начинать» нужно за границей: сделав себе имя там, он мог вернуться на родную землю. Однако прежде нужен был «проект», как это теперь называется. У Макса родилась идея собрать группу наподобие рок-групп, только включить в ее состав классических музыкантов, которые смогли бы играть любую музыку. С Егором они познакомились в Штатах, и мне повезло, что Макс заехал в Тампере!

– Значит, вы с ним уже так долго? – поразилась Неля.

– С самого начала, – кивнул финн. – Ему нужен был клавишник. Я всю жизнь занимался фортепьяно, но бредил роком, надеясь стать рок-звездой. Добиться чего-то в Финляндии практически невозможно – слишком маленькая страна с ограниченной массовой культурой. Макс явился прямо как Санта-Клаус! Потом к нам присоединились остальные – всего шестеро. И мы отправились в Мюнхен.

– На какие деньги, позвольте спросить?

– Все устраивал Макс: он был нашим менеджером, агентом по связям с общественностью и, само собой, генератором идей. Он решал вопросы репертуара, площадок, продажи билетов, разбирался с гостиницами и так далее. Не знаю, откуда у него брались силы, но мы называли его перпетуум-мобиле, наш «вечный двигатель». Дела быстро пошли в гору. Макс решил, что для привлечения публики необходимо играть то, что понятно людям. Он выбирал известные произведения классики, несложные, но приятные неискушенному уху, и писал новые аранжировки. Между ними мы вклинивали рок– и поп-классику. За время учебы за границей Максу удалось свести дружбу с известными музыкантами, и они согласились помочь в «раскрутке» новой классик-группы. Мы начали играть со знаменитыми на весь мир оркестрами. Когда в две тысячи восьмом мы вернулись в Питер, здесь нас уже знали, и с нуля начинать не пришлось. На это Макс и рассчитывал. Нас приглашали на телевидение, и к нашим услугам были самые крупные площадки в любых городах.

– А как у Макса возникла мысль заняться детским творчеством? – спросила Неля.

– Он считал, что в вашей стране недооценивают классическую музыку, – ответил тот. – Макс говорил, что при советской власти отношение к ней было иным – ни один сборный концерт не обходился без Мусоргского или Глинки, а народ прямо-таки ломился в филармонию. Макс верил, что классику необходимо «насаждать», только делать это нужно исподволь, чтобы люди сами захотели слушать. А для этого нужно сделать музыку доступной и понятной. И он понимал, что начинать следует с тех, чей вкус не испорчен музыкальным ширпотребом, то есть с детей. И мы отправились по городам, отбирая талантливых ребятишек, чьи родители не могли себе позволить профессиональное музыкальное образование. Макс хотел, чтобы они получили возможность развивать свой дар. В это дело он и вложил все свои деньги, а также взял кредиты, надеясь на успешное воплощение идеи. Так и случилось бы, если б… Что… могло произойти?!

В глазах Аарне читалась растерянность.

– Я тоже хотела бы это выяснить, – ответила Неля. – Похоже, только сестра Макса в состоянии прояснить ситуацию.

– Арина отказывается разговаривать! – буркнул финн. – Думаете, она переменит отношение только потому, что вы ее об этом попросите?

– Может, и переменит, – усмехнулась Неля. – Если, к примеру, я скажу ей, что сообщу журналистской братии о местонахождении Макса Рощина? Мне поверят, ведь я работаю в «Синей Горке» и знаю все из первых рук!

– Вы это сделаете? – недоверчиво переспросил финн. – И не побоитесь потерять работу?

Неля решила не говорить Аарне, что ее «работа» в лечебнице являлась не чем иным, как помощью старому другу, поэтому эта потеря мало что значила.

– Вы сказали, – продолжил между тем Аарне, – что, согласно диагнозу, Макс может представлять опасность для окружающих. На фото, которые вы мне показали, уж извините… короче, тот человек, на снимках, вряд ли может кому-то причинить вред!

– Ну да, ведь он находится под воздействием сильнодействующих препаратов, – согласилась Неля.

– Значит, это и есть ваше лечение – сделать из человека идиота? Макс – гений, понимаете? Говорят, все гении ненормальны в той или иной степени, но Макс – он не такой: он самый спокойный человек, которого я знаю! Что ему скармливают в вашей психушке?

– В интернате, – поморщившись, поправила Неля: она терпеть не могла слова «психушка» – как будто речь о каком-то отвратительном месте! – Название «ларгактил» вам, конечно, ни о чем не говорит?

– Разумеется! – ощерился Аарне. – Что это за фигня?

– Антипсихотическое средство, действующим веществом является хлорпромазин. Честно говоря, меня удивили две вещи: во-первых, вашему другу прописали инъекции, а не драже или таблетки. Во-вторых, этот препарат используется в его лечении на протяжении очень долгого времени.

– Это необычно?