Рецидив

— Пропадали звери, — тихо заметил не потерявший хладнокровия Володя Есипчук. — Потом началась кутерьма с охотниками.

— Когда началась?

— Мы прибыли сюда тридцатого июня.

— А сегодня какое?

Максим посмотрел на часы.

— Если верить электронике, сегодня третье июля.

— И где мы бродили три дня?

Бойцы группы переглянулись.

— Лягни меня комар копытом! — глубокомысленно сказал Савелий. — Может, здесь какая-то аномальная зона?

— А что? Может быть, — поскрёб в затылке Жарницкий. — Звери пропадали? Пропадали. Охотники куда-то загульбенили? Сколько их искали всем миром? Полиции нагнали отовсюду.

— Вон они пошли.

— Так это уже когда случилось? Их несколько дней искали.

— А мы с ними как в одном месте очутились?

Жарницкий сплюнул, потрогал щетину на скуле пальцем.

— А вот это уже не по моей части, напарник, пусть бугры маракуют.

— Ну и что ты маракуешь, бугор? — осведомился Брызгалов.

— Разберёмся, — ответил Максим, вовсе не уверенный в своём заявлении. — Идём на хутор, поговорим с Пахомычем.

— Этих бы надо подождать, — кивнул капитан на бредущую к лесу пару.

— Сами доберутся, не маленькие. Потопали.

Максим углубился в лес, не оглядываясь, зная, что группа последует за ним, не отстанет, приученная ходить по-фронтовому, как разведка на войне.

В голове царил сумбур, рождённый отсутствием здравого объяснения всем странным происшествиям. Предположение Жени Жарницкого об аномальной зоне имело смысл, однако не могло пролить свет на главные несуразности ситуации: где все были трое суток и почему оказались вместе с пропавшими за несколько дней до этого охотниками. Да ещё и с представителями «конторы», приехавшими в Синдор разбираться с исчезновением крупных животных.

Вышли к узкой нитке железной дороги, когда-то соединявшей село Синдор с хутором и колонией для преступников, запрятанной в лесной глуши. Сориентировались, почувствовав облегчение и некий душевный подъём. Ощущение у всех было одинаковое: будто они не ели пару дней и мотались по лесу до упаду. Что, кстати, подтверждали и заросшие щетиной лица.

Дождь пошёл сильнее, размыв далёкие извивы пейзажа и скрыв шелестом капель по листьям деревьев все звуки. Под ногами чавкало.

— Эх, в баньку бы сейчас! — крякнул Евгений. — Да с пивком! Да, командир?

— Будет тебе банька, — буркнул Брызгалов.

— Будет и свисток, — хихикнул Савелий.

За мостиком через дорогу показались ржавые паровозные будки, приспособленные кем-то под гаражи и сарайчики.

Какая-то мысль зудящей мухой промчалась через голову, заставив Максима остановиться. Показалось, он помнит это место, связанное каким-то образом с исчезновением Ольги. И появлением… кого? Кто тут был, кроме майорши из «конторы»? Почему его образ никак не всплывает в памяти? Да и был ли он вообще?..

— Эй, Николаич, — окликнул его Брызгалов, — ты чего?

Максим молча догнал группу. Провалы в памяти начинали доставать, а объяснить их он не мог ничем.

На окраине хутора начали попадаться люди, местные жители в прозрачных накидках и полицейские в плащах. Проехал военный вездеход. На группу обратили внимание, но подходить к ней не решились ни местные, ни сотрудники полиции.

Показались военные палатки за хутором слева, возле которых царило оживление: там встречали вернувшихся охотников. Судя по количеству машин у палаток и толпе в плащах, к Синдору стянули чуть ли не батальон стражей порядка и армейские подразделения. Шум от пропажи целой охотничьей команды во главе с генералом поднялся немалый.

Максим оглянулся.

Но из-за дождя не было видно, идут ли за ними следом Ольга и её спутник. Если бы не бдительность Брызгалова, он, наверное, вернулся бы и встретил чекистов, но не хотелось объяснять капитану, почему он так печётся о служащих из родственной структуры, вот останавливаться Максим и не стал.

Лесник был дома.

Разглядев в сенях родича, вымокшего до нитки, он всплеснул руками:

— Мать честная! Вот уж кого не чаял увидеть! Где ж ты шатался всё это время?!

— Шатался, — скривил губы майор. — Морошку искал.

— Морошку? Её под конец июля надо искать. Ох, что же это я, старый пень, не о том базлаю! Проходи, Максимушка, проходи, сейчас переодёжку сухую поищу.

— Я не один.

— С хлопцами Юлия Антоновича? — догадался Пахомыч.

— Ты их знаешь? — поднял брови Максим.

— Так ведь они сначала ко мне пришли, когда ты заблудился, пошли искать тебя все вместе. Потом этот грузин в лесу повстречался.

— Мзилакаури, подполковник.

— Вроде он, фамилию не выговоришь без ста граммов.

— А после?

— Да ничего после, я в лес перестал ходить, полицаи там по кустам шныряют, всё зацепить норовят. А вы вот сами пришли, слава богу. Зови своих пацанов, что стоишь? Сегодня третье, Мефодий, а по приметам, если на Мефодия дождь силён, прольёт сорок дён. Отсюда окромя как по железке и не выедешь.

Максим вышел из дома, приглашающе махнул рукой.

Брызгалов открыл калитку, и оперативники, такие же мокрые, как и он сам, проследовали в хату лесника.