Рецидивист

Ну, Идзуми и принялась его обхаживать. За столик к нему садится, разрешения не спросив. Рубашку ему расстегивает, по груди гладит — соскам жутко щекотно! — и все такое. Говорит: нравятся, мол, ей такие вот крупные молчаливые мужчины, а то американцы обычно уж очень болтливые. И предлагает — давай, стало быть, к тебе домой поедем, когда клуб закроется в два ночи. Она, понятное дело, хотела выяснить, где атомные бомбы находятся. Хотя вообще-то никаких атомных бомб в Японии не было. Они на авианосцах были, на базе окинавской и так далее. Да, а Идзуми весь оставшийся вечер песенки свои исключительно для него поет, ни для кого больше. Он от радости да от смущения едва не лишился чувств. Джип у него стоял на улице перед клубом.

Залезает она в два часа ночи к нему в джип и говорит: хочется ей посмотреть, где ее большой американец живет, и где работает тоже хочется. А он в ответ: пожалуйста, какие сложности, он ведь где работает, там и живет. И повез ее в доки, где размещались новенькие казармы корпуса тыла армии Соединенных Штатов, расквартированного в Осаке, а там посередине длинный такой сарай стоит. С одного конца кабинеты разные. С другого — двухкомнатная квартира для ветеринара, которого из Америки присылают. А посередке большие холодильные камеры, битком набитые тушами, которые Фендер уже проверил или намеревался проверить завтра. Оградой весь этот городок обнесен, у ворот часовой стоит, только дисциплинка-то — трибунал это выяснит — там сильно хромала. Часовой так свою обязанность понимал, что он должен не допускать на территорию тех, которые норовят оковалок со склада спереть, а больше ничего от него не требуется.

Короче, часовой этот — трибунал его потом оправдает спокойно пропустил джип фендеровский, даже ручкой помахал. И не заметил, что спряталась в машине женщина, которой в расположение части вход запрещен.

Идзуми просит, нельзя для нее какую-нибудь камеру открыть, а Боб-то и рад стараться. И пока они до его квартирки добрались, которая помещалась в конце этого длинного сарая, стало ей понятно, что он и правда инспектор по мясу, ничего больше.

— Она такая милая была, — рассказал мне Фендер, — и я, прошу прощения, тоже был такой милый, одним словом, она у меня до утра осталась. Трусил я, сам понимаешь, жутко, я же до этого ну ни разочка. А потом говорю себе: «Хватит, Боб. Возьми себя в руки. Ты же всегда с разной живностью обращаться умел, с той самой минуты, как родился. Ты раскинь умом — просто еще один славненький зверек, неужто не справишься?»

Трибунал вот что установил: Фендер, как все прочие из армейской ветеринарной службы, с виду был вояка, но рассуждать его по-военному не выучили. Считалось, что незачем, они же за качество мяса отвечают, только и всего. Последний ветеринар, которому по-настоящему в бою участвовать довелось, оказывается, погиб на речке Малый Бигхорн, когда Кастер свою Последнюю оборону держал.[22] И еще установили: в армии, как выяснилось, нередко смотрели сквозь пальцы, если ветеринар нарушал уставы, потому как ветеринаров очень трудно привлечь военной службой. Они, ветеринары эти, целое состояние могли нажить, особенно если их часть стояла где-нибудь в большом городе, — они по вызовам частных лиц собак да кошек лечили. Вот и Фендеру собственную квартиру предоставили в казармах, приятную такую. За мясом он ведь наблюдает как положено? Наблюдает. А раз так, кому же в голову придет за ним самим понаблюдать.

— Да хоть бы и наблюдали они за моей квартирой, — рассказывал он мне, — все равно бы ничего не нашли, ни зацепочки.

Только бы нашли там, говорит, «одно из лучших в Осаке частных собраний японской керамики и тканей». Очень он восхищался, как это у японцев все тонко да хитро сделано, прямо с ума сходил. Эта его страсть к их искусству, уж точно, еще и оттого развилась, что сам он был такой здоровый, руки — так ему казалось — неуклюжие, безобразные такие тяжелые лапищи, и вообще медведь медведем.

«Идзуми, — рассказывал он, — глазками так и шастает по полкам моим, по картинам, ящички осматривает, заглянула в буфет. Ты бы ее видел в ту минуту, как у нее то и дело менялось выражение, согласился бы, что не вру я, не хвастаюсь: влюбилась она в меня, вот и все дела».

Наутро он завтрак приготовил на сковородочках японских, чайничек, кофейничек — все японское, хотя завтрак-то по-американски, яичница с беконом. А ей из постели лень вылезать, сидит себе, закутавшись в одеяло. Смотрит он на нее, и вспомнилась ему косуля, которую он мальчишкой прикармливал. Тоже мне, нашел оригинальное сравнение. А над своей новой косулей он всю ночь хлопотал. Радио включил, которое американские передачи для армии принимает. Ему музыки захотелось. А идет выпуск новостей. И главная новость, что в Осаке сегодня ночью раскрыта и обезврежена шпионская организация, работавшая на северокорейцев. Передатчик их засекли и изъяли. Все, кто в эту организацию входил, уже арестованы, осталось найти только одну шпионку, женщину, известную под именем Идзуми.