Ретт Батлер. Вычеркнутые годы

– Я одевалась у лучшей портнихи Дублина, дорогой, – не без гордости ответила она. – Чтобы стать ее клиентками, дамы готовы продать душу дьяволу. Знал бы ты, какое свадебное платье задумала сшить Дэйзи…

– То, в котором ты блистала на балу в замке, – ее творение? Ты была великолепна!

Ювелирные лавки они тоже удостоили вниманием, ведь у Скарлетт не осталось ни одного украшения, кроме сережек, когда-то подаренных отцом, – они были на ней в день пожара в Баллихаре. Больше всего она сокрушалась о кулоне, переделанном из обручального кольца Ретта, но вполне утешилась, получив в подарок бриллиантовый гарнитур с изумрудами – серьги, колье и браслет, несколько ниток крупного жемчуга и золотое обручальное кольцо с цветком из десяти бриллиантов.

Кроме магазинов они посетили Нотр-Дам, прокатились в коляске по бульварам, осмотрели музей Лувра.

Ретт посмеивался, видя, как Скарлетт пытается отвлечь Кэти от созерцания античных статуй и полотен Тициана, однако тоже не нашелся, что ответить, когда девочка поинтересовалась, почему они все голые.

– Тут есть залы с приличными картинами? – шипела Скарлетт. – Такие только в борделях вешать…

– А ты что, бывала в борделях? – съехидничал Ретт. – Не будь ханжой. Во все века художники воспевали красоту человеческого тела.

– Вот и объясни это Кэти, – горячилась она. – Ни к чему было вести ее сюда, смотреть на все это безобразие.

Вечером, когда Скарлетт, уже в ночной сорочке, расчесывала на ночь волосы, Ретт протянул ей кусочек картона, похожий на почтовую открытку, сложенную домиком.

– Здесь стеклышки, посмотри – увидишь картинку.

Она поднесла к глазам странный предмет, взглянула, ойкнула и брезгливо отбросила его в сторону.

Ретт расхохотался, подобрал открытку, аккуратно сложил и сунул в карман халата.

– Что это? – недовольно нахмурилась Скарлетт.

– Открытка для мужчин, – невозмутимо объяснил он. – Приблизительно такие картинки украшают стены в публичных домах. Эта называется, – он достал и прочел: – «Дама, натягивающая чулки».

– Прежде чулок дамы надевают сорочку!

– Тогда было бы не настолько интересно. Есть и другие сюжеты, не хочешь посмотреть?

Он явно подзадоривал ее. Скарлетт насупилась и отвернулась к зеркалу.

– Ты что, в борделе был? – раздраженно поинтересовалась она. – Где ты достал эту гадость?

– Купил на бульваре. Газетчики продают такие штуки из-под полы. Хотя, ты права, в борделях всегда есть набор подобных открыток. Но дающие объемное изображение мне попались впервые, вот я и купил несколько.

Ретт открыл свой несессер, откинул крышку потайного отделения, но перед тем как положить открытку к остальной коллекции, вновь поднес к глазам.

– Если смотреть просто так, изображение смазанное. Снимки делают с двух аппаратов, потом накладывают друг на друга…

Говоря это, он покосился на Скарлетт. Та пожирала глазами пачку открыток.

– Что, проснулось любопытство?

– Так это дагерротипы?

Ретт кивнул, протягивая ей еще картинку.

– На этой как раз показано, как происходит съемка.

Скарлетт схватила открытку.

– Ой, они как живые!

– Что особенно привлекательно для мужчин… А теперь взгляни на эту.

– Фи! Разве женщины могут ласкать друг друга?

– Предполагается, что не могут, но, как видишь… А вот еще.

– Нет, больше не буду смотреть. Какая мерзость!

Ее возмущение выглядело наигранным.

– Зеленоглазая лицемерка, – рассмеялся Ретт. – Тебе ведь интересно. Посмотри, здесь толстушка…

– Да она просто корова, – вынесла вердикт Скарлетт. – Будь у меня такая фигура – я в жизни бы ни перед кем не разделась…

– Вот мы и подошли к главному. Ты считаешь свое тело достаточно красивым, чтобы показать его мужчине…

– О чем ты, Ретт? Кому это я его показывала?

– Ба! Вроде бы, выходя за меня замуж, ты не была девственницей…

– Чарли ничего не видел, я всегда задувала свечу, – торопливо возразила она.

– Дурак был твой Гамильтон, зеленый мальчишка. А второй твой муженек, мистер Кеннеди… – губы Ретта брезгливо искривились. – Поражаюсь, как ты умудрилась зачать от него? Он что, тоже ничего не видел?

– Не помню, – ответила Скарлетт и рассмеялась.

– Но я-то лицезрел тебя не только в ночной сорочке, моя кошечка, и то, что я видел, прекрасно… Женская нагота не только возбуждает, она рождает эстетические чувства.

Скарлетт вздохнула, взор ее затуманился. Ей вдруг вспомнился Чарльз Рэгленд, страстный шепот в залитой луной комнате и нежные руки, ласкающие ее обнаженное тело.

Ретт наблюдал за ней, в глубине темных глаз что-то мелькнуло. Помолчав немного, он спросил:

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Что?.. – очнулась Скарлетт.

– Мне кажется, ты вспомнила о чем-то, чего я не знаю. Это не Уилкс. Фэнтон?..

Скарлетт закусила губу. Опять Ретт читает по ее лицу, будто по раскрытой книге.

Он смотрел выжидающе. Ей вспомнилось, как он всегда требовал, чтобы она говорила правду. Да и к чему лгать? Он тогда был женат на другой, а Чарльза больше нет… Она колебалась. Если не скажет, Ретт способен рассердиться, а если скажет… Что будет, когда он узнает?