Ретт Батлер

— Ни одного целого дома от Уайтхолла, — Полковник отправил в рот целый пучок свежих ростков и с наслаждением захрустел, — Центр города уничтожен.

— А вокзал? Перрон?

— Янки обложили его соломой и подожгли. То, что не спалил огонь, было потом подорвано и разнесено в щепы фанами, — Раванель невесело улыбнулся, — Только генерал-янки мог считать сожжение беззащитного города подвигом.

Атланта разрушена? Скарлетт не могла о таком даже подумать. Атланта была средоточием энергии и изобретательности. Если ее больше нет — на что надеяться Югу?

Полковник угадал направление мыслей Скарлетт.

— Подняться нам не дадут. Все эти саквояжники и их пособники держатся на штыках юнионистов. А те хотят, чтобы белыми правили ниггеры.

Скарлетт пыталась заставить себя не провожать взглядом каждую вилку, отправлявшуюся ему в рот.

— Если даже такие смельчаки, как вы, впали в уныние, что же остается делать остальным?

— Смельчаки вроде меня… — Раванель горько рассмеялся, — Просто романтические глупцы, сражающиеся с ветряными мельницами, — Он отодвинул пустую тарелку и вытер рот оторванным рукавом, — Вряд ли у вас остался бренди…

— Боюсь, только спирт.

— И?

— Мы используем его в медицинских целях.

— Я перестал быть сильно разборчивым.

Скарлетт пошла на кухню за кукурузным виски, который она прятала от Джеральда. Мамушка спросила:

— Разве джентльмен заболел?

Наследник Фишер удовлетворенно глотнул кукурузного виски и улыбнулся Скарлетт.

— Как же давно не был я в компании леди, вдобавок такой милой!

Скарлетт скромно потупилась.

— Два долгих года… Уже почти забыл…

Скарлетт не помнила, когда ела досыта.

— Теперь я сожалею о той… встрече в Атланте. Непрошеный совет вам, дорогая миссис Гамильтон: не соглашайтесь на чествование. От глупых комплиментов просто некуда деться. В ваш дом я пришел, устав от лести, от себя самого, к тому же слишком много выпив. Скарлетт, — вы позволите называть вас Скарлетт? — вы были единственным ясным моментом в тот день, а вместо благодарности я оскорбил вас. Прошу, извините меня. — Раванель усмехнулся воспоминаниям, — «И забирайте ваш оркестр с собой!»

Скарлетт предложила ему то, что до него предлагала многим усталым оборванным путникам, однако на сей раз покраснев. Ни один из них не был наследником состояния Фишеров.

— Сэр, можете остаться в Таре на ночь. Мелани Уилкс будет рада узнать от вас новости. Мы давно ничего не слышали о ее муже.

— О, с ним наверняка все в порядке, — беззаботно сказал полковник, — Люди вроде Уилкса живут вечно.

Скарлетт и глазом не моргнула.

— Если вы закончили трапезу, я хотела бы показать вам Тару.

Тара была воплощением мечты Джеральда О'Хара. Ее беленые кирпичные стены и широкая крыша должны были укрывать детей, родных и гостей, нашедших приют у Джеральда. «Никаких финтифлюшек, — говаривал он жене Эллен, — Простой удобный дом. Всякие гостиные-мостиные, всякие отдельные апартаменты для членов семьи не по мне: для кого же дом, как не для членов семьи?» А когда Эллен захотела танцзал, Джеральд лишь фыркнул в ответ: «Разве мы не можем потанцевать у себя в салоне, миссис О'Хара, когда нам взбредет в голову такая прихоть?»

В Таре не было подвала. Если Джеральд О'Хара чего и страшился, так только змей, а в подвале, по его неколебимому мнению, они бы непременно завелись.

Зато Джеральд устроил два крыльца — переднее и заднее: «посидеть вечерком». Из спальни Джеральда дверь выходила на балкон, откуда владелец Тары мог ясным утром созерцать зеленеющие и цветущие хлопковые поля на красной глинистой почве и подъездную аллею с каштановыми саженцами.

Фонари в свинцовой оплетке и полукруглое окно над входной дверью были уступкой Джеральда вкусу жены.

Но если дом Джеральда не сильно пострадал от войны, его плантация была полностью уничтожена.

— Наши пекановые деревья давали самые маслянистые орехи во всем округе Клейтон. На них всегда висели качели для детей. Янки спалили пеканы. И качели вместе с ними, — сказала Скарлетт. А вон там стоял хлопковый пресс.

Отец всегда покупал самые современные машины. «К чему людям выполнять ту работу, что могут делать тупые машины?» — говаривал он. Тут была маслобойня — вон, возле обрушившейся стены пружинный механизм. А негритянские хижины не сожгли…

Полковник пнул полуобгоревшую доску.

— Они вам потребуются, когда негры образумятся и начнут возвращаться. Многие тысячи сейчас спят под открытым небом на улицах Атланты. Если бы янки их не кормили, они бы умерли от голода.

Какое Скарлетт дело до беглых негров?

— Стоит вложить тысячу долларов — и Тара поднимется. Всего тысячу. С землей все в порядке: пусть сожгли дома, уничтожили скотину, но, Бог свидетель, землю им не убить!

— Что за прекрасная воительница-амазонка! — Раванель взял Скарлетт за руку; кожа бывшего военнопленного оказалась неприятно нежной. — Знаете, не люблю путешествовать в одиночку. Не смогу ли я убедить вас сопровождать меня до Чарльстона?

Хотя Скарлетт и ожидала предложения, но отнюдь не столь откровенного.

— Чтобы неженатые мужчина и женщина путешествовали вместе? Сэр, что подумают люди?

Презрительный смех Раванеля больно резанул ее.