Ретти Берн

Рина Бершадская Ретти Берн

Следуя воле высших божеств, Ретти Берн решила, что лето, несмотря на свои даты, уже превратилось в бесконечный рассвет. Она освободилась от уз мучительного прошлого, от теней бывшего супруга, от вечных болей и страхов, и приняла окончательное решение – не сочинять больше печальных гимнов самобичеванию.

Предначертанный 21 числа старт прогулок по Москве с братом стал для Ретти исцеляющим призывом к истокам, к месту, где ее душа нашла покой и радость, и где она надеялась возобновить свою жизнь с новой силой, с яростным пламенем, с готовностью к новым дарам и судьбе. Развод, разрушивший прежние узы, подарил ей возвращение к эстетической гармонии, к восхитительно красивым изгибам молодости, она снова вернулась к заветному весу, проступили ее некогда восхваляемые всеми юношеские колени, а угловатое лицо, светило, наконец, радостью и свободой. И только время от времени на границе ее глаз мелькал намек на легкую тревогу, вселяя в душу чувство досады, однако, кротко кокетничал и подмигивал, чтобы убедить всех вокруг: оптимизм зреет и крепчает в ее душе, и вечный огонь в сердце уже затеплен; сама она звала это как «ну, что ж, досадненько».

В ее душе пылало желание снова обрести счастье, и умножить его вдвое, если не более. Они с братом мчались в столицу на поезде целых двадцать девять часов, сквозь земли малой родины, где велась самая абсурдная из всех войн, и Ретт чувствовала этот ужас не меньше, чем свои собственные потрясения. Но несмотря ни на что, в ее сердце всегда жива была вера в любовь.

И вот в это время ее сердце уже пульсировало рубиновым светом, словно яркий коктейль из клюквы, что играл своим сиянием отражениями на старинном хрустальном графине, стоявшем у открытого окна. Солнце, пробиваясь лучами сквозь каждый фасет этого сосуда, оставляло яркие следы на накрахмаленной скатерти, искристые отблески плясали по столу, перепрыгивали на пол, зацеплялись за предметы в комнате, стены, будто стремясь выйти наружу, снова сливались со своим светом.

По виртуальным нитям времени и пространства проскальзывает сладкая нить судьбы, ведомая высшими силами, создавшими эту необыкновенную встречу.

Ретт получила сообщение.

«Добрый день, Ретти, Вы в Москве? Я ждал Вашего сообщения» – загадочное послание пронзило душу юной девы, словно нить Ариадны в лабиринте страстей. Лик незнакомца на аватарке сиял ангельским светом, увлекая ее в светлые глубины души. Ретти, повинуясь милосердию судьбы, решила дать шанс неожиданной встрече, приняв в свои мысли этого незнакомца из мира виртуального волшебства.

Ретти вспомнила, как сотканы были их первые нити общения, когда она, как посланница божественной милости, поздравила его с днем возрождения. Он уловил этот знак небес и не отверг подарка, дарованного с теплом и вниманием. Пылал желанием встретиться.

Погружаясь в историю их переписки, Ретти ощутила, как сердце ее замирает в ожидании встречи с избранником, исполненной романтики и тайны. Ведь графики их судеб, наконец, слились в едином ритме, принеся свидание, наполненное благодатью и величественным замыслом.

Ретти, улыбаясь в тихом восторге, прошептала себе: "Вот какие игры судьбы, а я и не подозревала, что для него это не просто обмен любезностями. Бедняга, он ждал серьезного ответа, а я даже не задумывалась. Поистине неловко. Пожалуй, милый, пора нам проговорить наедине при чашке кофе."

Берн, сохранив дамское величие в мгновение недоумения, не теряла времени напрасно – едва ли в таком ограниченном пространственно-временном фрейме она могла дать волю влечению. У берегов столицы оставалось всего ничтожно мало дней, однако, желание о новом романтическом приключении (теперь это стало ее спасительным арканом) настойчиво толкало ее вперед, зазывая в мир чувств и предвкушений. Через четверть часа после прежнего сообщения она отправила короткое сообщение, выражающее готовность встретиться где-нибудь на Патриках в ближайшие несколько вечеров.

В ее сердце бурлили незабвенные воспоминания о старых Патриарших, где присутствие высших божеств ощущалось на каждом шагу. Там, среди древних стен, она проводила беззаботные дни со своими друзьями, вдыхала волшебство жизни, словно вдохновленная самим Мастером и его музой. И в глубинах своей фантазии она переходила границы обыденности, погружаясь в мир таинственного пруда, который большинству посетителей казался лишь незначительной местечковостью.

И вот, когда уже дело было сделано, она спрятала телефон в сумочку и, схватив Влади за руку, воскликнула: "Эй, мы же еще не объехали половину самых экстравагантных мест! Давай оторвемся на полную катушку, будто на все деньги, вперед, братишка!"

Не было сомнения, она не могла пресытиться радостью новой жизни и свободы, которые снова пришли к ней.