Реубени, князь Иудейский

Было бы изумительно, если бы груз, оставшийся на корабле без охраны, не был в значительной части разграблен. От имущества Реубени уцелело лишь немногое. Капитан даже собирался уплыть со своим кораблем, но, по приказанию алькада, оказавшегося честным человеком, паруса были отнесены в его дом и, несмотря на все сцены, которые устраивал капитан, не были ему выданы. Тем временем пришло распоряжение из Гранады. Король Карл разрешал свободно продолжать путешествие.

Но и это не служило достаточной охраной. Когда буря снова заставила причалить к испанскому берегу в Картахене, великий инквизитор Мурсиа приказал арестовать сара. Тщетно тот показывал императорское письмо, разрешавшее ему высаживаться на территории всей империи. «Inquisitio superior mundi regibus». И, действительно, инквизиция оказалась сильней повелителей земли. Было произведено строгое расследование, и Реубени вместе со своими спутниками был освобожден из-под ареста только тогда, когда с несомненностью было доказано, что он никогда не принадлежал к католической церкви.

Холодные пальцы инквизиции коснулись его в первый раз как бы в предупреждение.

В своей провинциальной тюрьме он страстно мечтал о возвращении в свободный Рим, в мировую столицу, блиставшую духовной красотой и возвышенным отсутствием предрассудков.

Все его упование было на папу, послом которого он продолжал себя считать.

Но тут, едва только он вышел из тюрьмы, его настигла ужасная новость. Рим был взят приступом, войска императора Карла, испанцы и немцы обратили столицу мира в пожарище и так разграбили и разрушили ее, как этого до них никто никогда не делал, даже вандалы. Осажденный в замке Ангела, лишенный всякой власти, несчастный папа Климент умолял христианского императора о мире.

Реубени понял, что это означает полное крушение его плана. Только теперь впервые пришла в голову ему мысль, что высшая сила, по-видимому, не хочет допустить, чтобы избавление Израиля осуществилось через него, и что все старания тщетны. «Рим всегда был врагом Израиля, — думал про себя Реубени. — Пятнадцать столетий мы надеялись на его гибель. Не странно разве, что он гибнет как раз в такой момент, когда он впервые дружелюбно отнесся к нам?»

Слишком много несчастий! Гнев неба чувствовал он в этой обостренной неблагосклонности судьбы. Мужество его было поколеблено. Он не мог ни на что решиться, нигде не находил утешения. Подумал о Мольхо, от которого, после той ночи в винограднике, не было никаких известий. Может быть, разыскать его? Но где? Потом он снова склонился к тому, чтобы отправиться в Рим и среди развалин великого города собрать остатки своего плана.

Но дальнейшее путешествие принесло еще большие бедствия.

На берегу Прованса его корабль потерпел крушение.

Губернатор, господин де Кларомонт, приказал отправить его в Авиньон, для того чтобы выторговать у евреев южнофранцузских общин огромный выкуп. Все, что осталось от их имущества, было теперь конфисковано. Все спутники разбежались. Только старый верный Тувия последовал за ним в тюрьму.

Два года прошло, прежде чем еврейские общины Карпентра и Авиньона, с помощью единоверцев за границей, собрали выкуп, значительно превышавший их силы.

Целых два года cap сидел в темнице, отрезанный от всего мира. С его званием князя и посла никто не считался.

Он терпеливо переносил это и никогда не жаловался.

Казалось даже, что в тюрьме ум его, приведенный в смущение и отчаяние разрушением Рима, успокоился. К нему вернулось самообладание, и он снова стал неутомимо строить свой план, по крайней мере, в мыслях.

Его только тяготило иногда, что он ничего не знал о событиях, которые изменили положение мировой политики после его ареста.

Наконец, его освободили. Он немедленно отправился в Италию.

Совершенно ограбленный, в сопровождении одного только Тувии, в нищенском одеянии, никем не замеченный, он прибыл осенью 1529 года в тот самый Рим, куда пять лет тому назад он совершал пышный въезд на белом арабском коне в сопровождении большой свиты.

XXII

Но это был совсем не тот Рим.

Все опасения Реубени оказались превзойденными ужасной действительностью этого разрушенного, опустошенного голодом и чумой города.

Хотя прошло уже более двух лет со времени великого ограбления «Sacco di Roma», тем не менее город был все еще в развалинах. Ни один дом не остался целым. Даже жалкие хижины водоносов не были пощажены. В обнищавшем городе, лишившемся двух третей своего населения, никто не мог думать о строительстве. Даже возвращение папы из Орвието ничего не изменило. Радостный, полный жизни Рим не воскресал. Никогда не воскреснет! Он стал мрачным, бесцветным, мертвым, неподвижным.

Изо дня в день по городу ходят процессии. Во всех церквах, на всех площадях проповедуют покаяние.

Монашеские ордены вернулись к своим строгим обрядам. Францисканцы снова спали на голом полу, только два раза в неделю ели вареную пищу, а в остальное время питались хлебом и фруктами.

Мрачный дух Испании одержал победу не только на поле сражения, но и в умах.