Реванш Генерала Каппеля (СИ)

- Не больше, чем мы сейчас теряем от неустроенности. Интендантов в прежнем виде необходимо разогнать – наши войска босы и голы, а красным оставили чудовищные трофеи на складах по всей линии Трансиба, от Омска до Нижнеудинска. Хватило бы всю армию заново обмундировать и снарядить, а в моих частях на Ишиме самого необходимого не хватало. Вредительство или саботаж чистейшей воды, помноженные на халатность, некомпетентность и тотальное воровство! Думаю, у нас легко найдутся честные генералы и офицеры, что выведут это вороватое племя на «чистую воду» – как тут не вспомнить завет великого Суворова о необходимости вешать интендантов через три года. Вот здесь их помощь просто неоценима. Хорошо зачистить контрразведку, там творятся бесчинства. Я уже приказал собрать всех прежних полицейских и уцелевших жандармов – они умели работать с революционной публикой – тем офицерам, что будут привлекаться на службу по линии министерства внутренних дел, обязательно нужно у них научиться делу настоящим образом. У красных бывшие генералы во всех штабах есть, но командуют войсками только «свои», военспецы лишь дают советы. Почему же не использовать этот позитивный опыт у врага?!

Каппель развел руками, он сильно устал, вымотался, на лбу появились капельки пота. И ничего тут не сделаешь - нервное напряжение росло с каждым днем, генерал не мог даже встретиться с детьми – служба вытягивала из него все соки. Этот разговор с адмиралом Колчаком измотал генерала совершенно, он его закончил так, словно рубанул по кону, где вместо ставки стояла собственная жизнь, острой сталью клинка.

- Я не знаю, что будет со всеми нами завтра, но искренне верю в то, что мы сможем удержаться в России, пусть даже на одних окраинах. Иначе все… Пройдут года большевицкой власти и люди станут совершенно другими, потеряв прошлое. Я знаю, что так может быть, и страшусь больше всего! И если мы сможем совершить это, то наши жизни, Александр Васильевич, станут не слишком большой платой за столь великое дело…

Разъезд Утай, близь Тулуна

командир Байкальского стрелкового полка

подполковник Мейбом

- Удивительная штука жизнь, все интереснее и интереснее становиться жить, просто спасу нет! Действительно – все проходит и это пройдет!

Молодой подполковник разглядывал через вагонное окно проплывающие мимо зеленые кроны сосен. С немыслимыми удобствами прежде ехали чехи – обычную теплушку чуть ли не спальный желтый «люкс» переделали. Окна вставили, удобные лежанки установили из добротных струганных досок, даже нужник в углу приспособили за дощатой перегородкой, выведя сливную трубу вниз, под насыпь. Правда, сейчас во всех теплушках, кроме этой, было не продохнуть – не сорок человек, как по штату положено, набилось солдат в полтора-два раза больше. Стрелки люди бывалые, к тяготам службы привычные и по жизни практичные. Лучше до Нижнеудинска в битком набитом вагоне, но в тепле относительно быстро доехать, чем несколько дней хорошо идти на крепком морозе, отмеривая собственными натруженными ногами слишком протяженные сибирские версты.

Удивлялся Федор Федорович не самой поездке, хотя эшелон шел очень медленно, верст десять-двенадцать в час едва выходило, слишком разболтались железнодорожные пути за гражданскую войну, давно оставленные без должного обихода. Поразило недавнее «сражение» за Тулун, куда его солдаты прошли проселками, выходя 30-й дивизии глубоко в тыл, а на восток по тракту текла колонна красных, идущая на Куйтун. Странно, но неширокая полоса тайги в двадцать верст оставила в тайне передвижение обходящей белой колонны, не сообщили о них красным и местные крестьяне, ведь должны же быть среди них сочувствующие большевикам. А может все дело в том, что добрую треть отряда составляли те же самые здешние мужики, что добровольно «мобилизовались» на защиту своей «народной советской власти». Это означало только одно – теперь гражданская война пошла всерьез, большевики прочувствовали на своей шкуре все прелести от тотального разложения вражеских войск агитаторами…

«Сражение» за Тулун оказалось совсем иным, чем планировал Мейбом. У него было два батальона стрелков, усиленных егерями и казачьей сотней – всего две тысячи солдат, казаков и офицеров. Красных на станции и в селе оказалось вдвое больше – вместо одного почти два полка, относительно полнокровных, общей численностью в четыре с половиной тысячи человек. Вот только это были совсем не те красные, с которыми ему приходилось сражаться. За два дня постоя советские войска начали стремительно разлагаться под воздействием беспрерывного общения с местными жителями, что встретили их в своих домах с нескрываемой неприязнью.