Реванш России

Опыт Белоруссии интересен еще и тем, что представляет собой гармоничное продолжение в качественно новых условиях весьма интересного модернизационного проекта еще советских времен, развивавшегося скрытно, но вместе с тем весьма эффективно.

Различные части Советского Союза, как известно, развивались разными темпами, а начиная с определенного момента (насколько можно судить, с начала 70-х годов, когда был сделан системный выбор в пользу отказа от модернизации) — и в принципиально различных направлениях.

Хрущев был свергнут правящей Советским Союзом бюрократией (наиболее полно представленной совокупностью первых секретарей обкомов, крайкомов и комитетов автономных республик в составе РСФСР и руководителей коммунистических партий других союзных республик) в первую очередь за стремление к постоянной кадровой ротации, размыванию национальных и региональных кланов внутри руководства КПСС. Он справедливо считал недопущение возникновения таких кланов условием эффективности государственной власти (и незыблемости своей личной), но, отказавшись от репрессивного аппарата Сталина, не нашел ему адекватной замены и в итоге был съеден этими формирующимися кланами.

Пришедший ему на смену «консенсусный генсек» Брежнев четко ощущал, кому он обязан своей властью и чего нельзя делать в интересах ее сохранения. В результате именно при Брежневе национальные и региональные кланы оформились как основные структурообразующие элементы правящей бюрократии. Частные попытки разрушить их, предпринимавшиеся в последние годы его правления и в период агонии Советского Союза, носили характер междоусобной клановой войны и, как правило, подрывали позиции одних кланов в пользу других, а отнюдь не саму сложившуюся клановую систему как таковую. В 1986 году казахский клан ответил на попытку ограничения своих позиций организацией массовых беспорядков в Алма-Ате, которые стали первым в Советском Союзе вышедшим из-под контроля государства межнациональным конфликтом, предвестником его распада. Когда кланы окрепли и стали относительно самостоятельными, они с восторгом восприняли возможность выхода из-под контроля Москвы, предоставленную им распадом центральной власти и переходом России под контроль демократической группировки Ельцина.

Принципиально важно, что каждая руководящая национальная или региональная группировка несла на себе сильнейший отпечаток национальной или региональной культуры, действительно представляя собой неформальных представителей того или иного слоя советского общества.

В пользу тогдашнего советского общества свидетельствует то, что кланы, являвшиеся носителями феодально-байского или просто коррупционного укладов жизни, а также исповедовавшие националистические подходы, так и не были за все время существования Советского Союза допущены к реальной борьбе за высшую государственную власть. При всем своем колоссальном влиянии и возможностях они автоматически отсекались от этой борьбы самой бюрократической средой, проявляя свою политическую и административную активность лишь в рамках выделенных им, хотя и достаточно широких, «резерваций». Антикоррупционные репрессии против них осуществлялись (при всей постоянной остроте межклановых противоречий и даже борьбы) лишь тогда, когда они вольно или невольно подходили к границе выделенных им административных полномочий и, даже неосознанно, создавали угрозу, как для лидирующего клана, так и для власти правящего класса партийно-хозяйственной номенклатуры в целом, общие интересы которого, безусловно, доминировали в практической политике, несмотря на частные внутренние расхождения.

Насколько можно судить, за все время правления Брежнева сложившейся при нем кланово-региональной модели управления, как самой КПСС, так и всей страной было брошено лишь два серьезных вызова.

Первый — в начале 70-х — был связан с именем А. Н. Косыгина. Пытаясь во второй половине 60-х годов осуществить хозяйственную реформу с плавным переводом социалистической экономики на преимущественно рыночные рельсы (с соответствующей национальной спецификой подобная реформа была проведена в Китае), А. Н. Косыгин и его окружение, вероятно, осознали принципиальную невозможность повышения эффективности советской экономики в условиях партийного руководства. Результатом стала подготовка Пленума ЦК КПСС по «возврату к ленинским нормам руководства», которые должны были заключаться в передаче всей экономической политики в сферу исключительной компетенции правительства и, соответственно, в лишении партийных органов всякой возможности вмешиваться в хозяйственное управление.

Понятно, что в силу своей политической наивности эта попытка была обречена на провал, выражением которого стало проведение Пленума ЦК КПСС с беспрецедентным опозданием и с совершенно иной, рутинной повесткой дня. А затем взлет мировых цен на нефть и стремительное развертывание экспорта нефти и газа сняли с повестки дня вопрос о необходимости комплексной модернизации и позволили Советскому Союзу продолжить плавно переросшее в загнивание экстенсивное развитие.