Реванш (СИ)

А он продолжал буквально натягивать фею на себя. Слишком маленькая, она не могла принять его в себя полностью, но Локи старался проталкиваться в её прежде девственное лоно, желая войти до основания. Уже не помня себя от возбуждения и не слыша своих стонов, срывающихся на крик, бог навалился на хрупкое тело Элл. Вдыхая пряный аромат её кожи, Локи ускорял амплитуду движений, не помышляя остановить насилие над феей, которая пребывала едва в сознании. Сквозь сладостную пелену наслаждения, Лафейсон сумел расслышать своё имя. Голосок, вне всяких сомнений, принадлежал Элл.

- Локи! – опять позвала она, коснувшись холодными пальцами его разгорячённого лба.

Бог приоткрыл глаза. Каюту заполнял дневной свет, пробивавшийся сквозь круглое окошко. Смутно разобравшись в происходящем, Локи перевёл взгляд на Элл, трясущую его за плечи. Она обеспокоенно заглядывала в его лицо, продолжая шептать, словно молитву его имя. Отпрянув от феи, как от ужасного чудовища, трикстер попытался подняться с пола, но тело плохо слушалось. Что он, собственно, делает на полу? По правде говоря, этот вопрос его сейчас занимал меньше всего. Локи с ног до головы оглядел Элл. Затем кинул взгляд на кровать, после чего судорожно проверил, одет ли он. Можно было вздохнуть спокойно: фея не выглядела заплаканной, простыни не оказались в крови - не было никаких следов его безжалостного насилия. Этой ночью ничего не произошло. Всё оказалось сном! Тогда почему спокойствие не приходит? Так омерзительно Локи себя давно не ощущал. Он насиловал Элл! Вот это создание, которое сейчас мило ему улыбалось. А тогда, во сне, она плакала! Внутри всё перевернулось, заставляя чуть ли не захлебнуться отвращением к себе, но вот в чём проблема, Локи по-прежнему хотел фею всем своим существом.

- Ты так беспокойно спал. Наверное, страшный сон мучал? – осмелилась заговорить Элл, вновь потянувшись к богу и касаясь его лба, покрытому мелкими капельками испарины. – Ты весь горишь!

Если бы она знала, что на самом деле ему снилось, то бежала бы от него без оглядки. Он и сам хотел от себя убежать. Сердце до сих пор бешено колотилось, а перед глазами мелькали фрагменты его безумства. Локи множество раз убивал, строил коварные планы, причинял боль, многих ненавидел, но чтобы подчинить себе силой ту, к которой испытывал самые светлые чувства – никогда. Час от часу не легче. Прошло не более минуты от начала пробуждения, а на голову Локи свалилось столько неожиданных истин.

За последние несколько лет с богом приключилось слишком многое. И это «многое» оставило неизгладимый след в душе и психическом состоянии Локи. Он превращался в ужасного монстра с тёмными помыслами и жаждущим кровопролития. Слишком болезненно относясь к малейшему пустяку, он всё больше погружался во мрак, где уже не было места свету. Обиды и злость на целую вселенную не давали вырваться из замкнутого круга. Локи давно запутался в себе, стоит ли говорить об окружающем мире, в котором уже были стёрты все возможные границы, способные что-либо прояснить. И самое ужасное заключалось в том, что бог полностью отрицал сей факт. День за днём он убеждал себя в правильности выбранного пути, не замечая те, которые пролегали совсем рядом. Но если он такой плохой и потерянный, тогда почему хочет оберегать Элл ото всех? Конечно, он частенько грубил девушке и вёл себя неподобающе, мало того, в самом начале их совместного пути, трикстер на дух не переносил Элл. Даже тогда, мечтая поскорее избавиться от феи, Лафейсон никому не дал бы её в обиду. И опять перед глазами всплыл фрагмент того ужасного сна, где тонкие пальчики девушки сжимались в кулачки, а её тихие всхлипы наполняли каюту.

- Пошла вон, - сквозь зубы прошипел Лафейсон, одарив девушку яростным взглядом.

Элл склонила голову и, ни слова не проронив, быстро вышла за дверь, оставив трикстера в одиночестве. Так лучше для них обоих. Пусть Элл думает, будто это очередной его приступ грубости и недовольства, пусть считает его неотёсанным мужланом, не умеющим себя подобающе вести. Локи развеет это убеждение о себе, но не сегодня… не сейчас. Всё ещё не в силах подняться, трикстер прижался лбом к деревянному полу. Ногти заскрежетали по доскам, оставляя глубокие следы. От чего-то было трудно дышать, каждый вдох казался обжигающим. А сердце будто сжимали стальные тиски.