Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Основным лозунгом правления Пилсудского была «санация» (т. е. оздоровление), подразумевавшая борьбу с коррупцией, наведение порядка в экономике и прочие подобные меры, поэтому его режим часто называют «санационным». Составной частью этой политики была «пацификация» (т. е. умиротворение) — усмирение национальных окраин, в первую очередь украинских и белорусских земель. Надо сказать, что если в последнем поляки весьма преуспели, закрывая украинские и белорусские школы и уничтожая православные церкви, то вот поднять экономику оказалось далеко не так просто. Вплоть до своего бесславного конца в сентябре 1939 года независимая Польша так и не смогла достичь уровня промышленного производства, существовавшего на входивших в неё территориях в 1913 году[491].

Что же касается польской внешней политики, то она отличалась упорным и последовательным антисоветизмом. Задавшись целью бороться с СССР любыми средствами, руководство Польши развернуло активную дипломатическую работу в этом направлении.

Ещё 3 марта 1921 года был подписан имевший чёткую антисоветскую направленность польско-румынский договор о взаимопомощи. 26 марта 1926 года этот договор был продлён на следующие пять лет, затем он аналогичным образом продлевался в 1931 и 1936 годах[492].

17 марта 1922 года был заключён Варшавский договор между Польшей, Финляндией, Эстонией и Латвией, согласно которому участники должны были консультироваться в случае советского «неспровоцированного нападения»[493]. Руководствуясь этим договором, генеральные штабы стран-участниц разработали несколько планов совместных военных операций против СССР.

Что касается Англии и Франции, то, пользуясь их покровительством, Польша подзуживала своих старших партнёров на антисоветские акции. Когда 27 мая 1927 года Англия разорвала дипломатические отношения с СССР, польское руководство одобрило этот шаг, посетовав, что не может последовать английскому примеру, поскольку имеет слишком протяжённую границу с Советским Союзом[494]. Однако сразу же после этого последовала серия терактов против советских дипломатов в Варшаве. 7 июня 1927 года молодой русский эмигрант Борис Коверда застрелил на вокзале советского полпреда Петра Войкова[495]. 2 сентября того же года другой эмигрант, П. Трайкович, покушался на советского дипкурьера Шлессера, но был застрелен напарником последнего И. Гусевым[496]. 4 мая 1928 года было совершено покушение на советского торгпреда А.С. Лизарева[497].

С приходом Гитлера к власти началось активное польско-германское сближение. Так, Польша добровольно взяла на себя защиту германских интересов в Лиге наций после демонстративного выхода оттуда Германии 14 октября 1933 года. С трибуны Лиги наций польские дипломаты оправдывали наглые нарушения Гитлером Версальского и Локарнского договоров, будь то введение в Германии всеобщей воинской повинности, отмена военных ограничений или вступление в 1936 году гитлеровских войск в демилитаризованную Рейнскую зону[498]. 26 января 1934 года Германия и Польша подписали договор о ненападении сроком на 10 лет[499].

Сохранялись особые отношения Польши с Японией, заложенные ещё в годы русско-японской войны, когда польский революционер Пилсудский сотрудничал с японской разведкой. Когда осенью 1938 года Лига наций приняла резолюцию о введении санкций против Японии в связи с расширением японской агрессии против Китая, 4 октября польский посол в Токио граф Ромер первым из иностранных представителей сообщил японскому правительству, что Польша не будет выполнять эту резолюцию.

Являясь, таким образом, непременным участником всевозможных антисоветских коалиций и ведя непосредственные враждебно-провокационные действия против нашей страны, тогдашняя Польша по праву рассматривалась в Советском Союзе как вероятный противник № 1.

Имелись ли в сталинском СССР вражеские агенты? На первый взгляд ответ очевиден — государств, где таковых нет, просто не существует. Даже в нынешней России периодически кого-то арестовывают за шпионаж. Чего уж ждать от времён, когда хозяев Кремля страшились во всём мире?

Однако у профессиональных обличителей тоталитарного прошлого своя логика. Её главный постулат: все осуждённые при Сталине осуждены безвинно и незаконно. А если так, то ни шпионов, ни диверсантов в сталинском СССР не было и быть не могло.

Когда в произведениях Куприна или Пикуля встречается упоминание о массовом японском шпионаже в годы русско-японской войны, у читателей это не вызывает каких-либо сомнений. Однако стоит завести речь о сталинской эпохе, как здравый смысл куда-то улетучивается. Любые слова о том, что тот или иной персонаж был японским или, к примеру, польским шпионом, вызывают глумливое хихиканье, воспринимаются как нечто абсурдное и в принципе невозможное, всё равно, что обнаружить вошь в шевелюре потомственного интеллигента.