Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Впрочем, по мнению генерал-майора Завалишина, польза от манифеста всё-таки была: «Финны по сю сторону Кюмени обитающие (т. е. жители территории, отошедшей по итогам войны к России — И. П.), хотя и не много умны, но ясно выразумели всю важность делаемого им внушения и как будто предвидели, что, приемля обнадёживания России, тем повинуются законной своей государыне»^[17].

Очистив Финляндию от шведов, русские власти обращались с местным населением чрезвычайно мягко. Указ Елизаветы Петровны от 10(21) ноября 1742 года предписывал возглавлявшему русскую администрацию генералу Кейту соблюдать особую гуманность:

«Если вы заметите, или до вас дойдёт сведение, что кто-либо из жителей известной местности, очутившись под вашею властью, проявит неприязнь или непослушание, вам надлежит всеми средствами мягкого обращения побудить его к подчинению и послушанию. Если это не повлияет, и если окажутся люди явно враждебные и станут оказывать помощь неприятелю, они должны быть судимы по военным законам, но и в подобных случаях вам вменяется в обязанность строго наблюдать, чтобы с нашей стороны не было дано каких-либо поводов к подобному непослушанию или бунту»^[18].

Впрочем, одно притеснение оккупационный режим всё-таки совершил, строжайшим образом запретив финским крестьянам заниматься винокурением. Тем самым русская власть, по мнению М. М. Бородкина, «оказала, конечно, истинное благодеяние населению, склонному к пьянству, ведшему, в свою очередь, к несчастиям и злодеяниям»^[19].

В свою очередь, от русских войск требовали неукоснительного соблюдения дисциплины. Один из современников той войны приводит следующий рассказ русского солдата:

«А видим по островам финского скота шатается много без пастухов, и жителей в деревне нет, а брать его не велят, и от такова недовольствия в полках весьма больных умножилось, да и мрут, а главные наши командиры о довольствии нашем не стараются и в хорошие места не приводят… Если бы таким образом случилось шведам войти в наши российские места, то бы они по своей гордости и к нам зависти не только скот наш не пощадили, но и жён и детей наших мучительски обругали и церковь осквернили, как то в прежде бывшую войну от них в Малороссии было»^[20].

Как был вынужден признать финляндский историк Ирьё-Коскинен, строгая военная дисциплина в русских войсках явилась величайшим благодеянием для его страны^[21].

В феврале 1743 года императрица повелела русским вельможам подать свои мнения об условиях мира со Швецией. Большинство высказалось за присоединение к России всей Финляндии или, по крайней мере, большей её части. Так, фельдмаршалы князь Долгорукий и граф Ласси полагали, что Швеции можно вернуть только каменистую, отдалённую, нехлебородную Эстерботнию. Фельдмаршал князь Трубецкой и адмирал Головин придерживались мнения, что следует удержать за собой всю Финляндию. Этого требовали слава русского оружия, а также благополучие и безопасность Империи. Граница проходила слишком близко от Петербурга. Кроме того, уступить Финляндию означало опять иметь против себя финнов в следующей русско-шведской войне. Граф Михаил Бестужев советовал поступить по примеру Петра Великого: удержать Финляндию, уплатив за неё Швеции денежную компенсацию^[22].