Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

В архиве сохранился проект депеши министра иностранных дел графа Н. П. Румянцева главнокомандующему русской армией в Финляндии графу Ф. Ф. Буксгёвдену, в которой он весьма скептически оценивает царскую инициативу насчёт созыва сейма:

«Если память моя меня не обманывает, то кажется, что Великое Княжество Финляндское не имело никогда собственного сейма; что таковой был однакоже собран при Короле Густаве Адольфе, но что с того времени Княжество сие, почитаясь наравне с другими шведскими провинциями, посылало только, как и они, депутатов своих на общий Сейм Королевства. Не может быть для нас пользы, по присоединении провинции сей, вводить в ней обряд, каковой не существовал там и который не существует в других наших провинциях»^[4].

Чтобы выполнить опрометчиво данное Александром I обещание, Румянцев советовал:

«Ежели для выполнения того, что помянутою декларациею было объявлено, таковое собрание признаётся нужным, то приличнее и полезнее кажется произвесть то в следующем виде: издать объявление, чтобы депутаты от всех уездов в назначенный от Вашего Сиятельства срок собрались в Абове (Або — И. П.), дабы от лица избравших их принесть присягу на верность подданства новому Монарху и узнать о милостях, даруемых от Его Величества сим своим новым подданным»^[5].

Увы, это разумное и трезвое мнение не было принято во внимание.

На более чем сомнительный юридический статус созванного в Борго сейма указывал и виднейший из финляндских правоведов того времени, ректор Абоского университета профессор Матиас Калониус: «Правовая основа этого сейма была более чем шатка; древние областные сеймы были запрещены Формами Правления 1723 и 1772 гг.; Боргоский сейм не мог действовать на правах шведского риксдага»^[6].

Но вернёмся к пресловутой финской «конституции», которую Александр I пообещал сохранить и которая в последующие годы стала предметом беззастенчивых политических спекуляций. Как финские националисты, так и советские историки обвиняли царские власти в её систематическом нарушении. Поэтому следует сразу же разобраться, что имел в виду российский монарх.

Поскольку, находясь под властью шведов, Финляндия являлась всего лишь «инкорпорированной провинцией, подчинённой основным и общим законам Швеции»^[7], никакой собственной конституции у неё не имелось. Следовательно, под ней могли подразумеваться лишь действовавшие на тот момент шведские конституционные акты — Форма правления 1772 года и Акт соединения и безопасности 1789 года^[8].

При этом выясняется ряд весьма любопытных моментов. Начнём с того, что оба этих документа были приняты в результате государственных переворотов.

С восшествием на престол в 1720 году Фридриха I, и особенно с момента подписания им в 1723 году новой Формы правления, в Швеции начался так называемый «период свободы». Королевская власть потеряла почти всякое значение. Король лишился права назначать на военные и гражданские должности, расквартировывать по своему усмотрению войска, управлять финансами и т. п. Его обязали во всем следовать мнению большинства Государственного Совета. В свою очередь, последний являлся исполнителем требований господствующей партии народных представителей. Таким образом, реальная власть в Швеции перешла к риксдагу, а король сделался лишь носителем почётного титула. В государственных делах не нуждались даже в подписи монарха — сановники, имея штамп с высочайшим именем, прикладывали его по своему усмотрению^[9].