Реваншист. Часть первая (СИ)

— Я вам и протез заказал, — сказал я.

— Как? — изумилась она.

— Нужно только обмерить ногу и заполнить форму, — я показал листки. — Отправить это в Германию, там сделают. Готовый протез вышлют по почте. Подогнать, если что, можно на месте. Работу оплатит Красный Крест, — соврал я. — Как и костыли. Мы с ним договорились.

Про Красный Крест я придумал в пути. Не примет Дина Аркадьевна подарок от немца. Гражданин СССР — человек гордый. В 90-е наши нищие старики — малолетние узники нацистских концлагерей будут выстраиваться в очереди за выплатами из Фонда взаимопонимания и примирения, вытряхнутого из Германии по инициативе белорусских дипломатов. Но к тому времени СССР уже не будет. Гордость умирает, когда есть нечего.

— Ну, Сережа! — покачала она головой. — Ну, орел! Тебе бы дипломатом работать.

— Писателем мне больше нравится, — сказал я и достал красочный проспект. — Ваш протез будет выглядеть так.

— С ним даже туфли можно носить! — удивилась Дина Аркадьевна. — А то мне надоело правые в шкаф складывать. Порознь ведь не продают. Все, Сережа, замеряй!..

В Минск я прилетел на самолете — не было желания тащиться поездом. Ну, и обломался — Лили не оказалось дома. Видимо, побежала по магазинам. А чего я хотел? Ждут меня только завтра, а позвонить я не догадался. Подумав, я решил не заморачиваться. Притащив чемодан в гостиную, я вытащил из него подарки и разложил на диване. Полюбовавшись, сходил в душ и прилег в спальне. Но едва смежил глаза, как щелкнул замок входной двери. Следом послышалось восклицание — мою обувь увидели в прихожей — и полу прошлепали ножки.

— Сережа! Приехал!

Меня затискали и зацеловали.

— Вообще-то прилетел, — проворчал я. — А жены дома нет. Где интересно ходила?

Лиля сделала загадочное лицо.

— Ладно, — сказал я. — Подарки в гостиной.

Ножки унеслись, и через мгновение до меня долетел радостный визг. Я попытался уснуть, но не тут-то было. Буквально через минуту жена вновь объявилась в спальне уже принаряженная. Причем, надела она все — и платье, и водолазку, и шубку, и берет, и сапоги.

— Как? — сказала, крутнувшись передо мной.

— Чудо! — сказал я. — Снежная королева.

В ответ послышалось довольное гмыканье, жена исчезла, чтобы через минут явиться в новом наряде. Она перемерила все, включая джемпер тестя. Тот смотрелся на ней, как платье на хиппи. Вслух произносить я этого не стал. Здесь слово «хиппи» ругательное.

— Себе хоть что-нибудь купил? — спросила Лиля, закончив с примерками.

— Джинсовый костюм и ботинки. Они в шкафу. Примерять будешь?

— Потом, — сказала Лиля и прилегла рядом. — У меня для тебя тоже подарок.

— Какой?

— Он здесь, — Лиля погладила живот.

— Правда? — подскочил я.

— Только что от врача. Третий месяц, — улыбнулась она. — Доволен?

— Да! — сказал я.

— Ты будешь его любить?

— Буду! — пообещал я, перетаскивая ее к себе на грудь. — Его, ее или обоих вместе. Сколько бы там не поместилось. Я вас всех буду любить. Зачем спрашивать?

— Я должна знать, — сказала она и вздохнула: — Жаль шубку зимой не надену — живот не даст.

— Не было бы большего горя! — сказал я. — Другую куплю. Я люблю тебя, солнышко!

— И я тебя! — сказала она. — Хорошо, что я догадалась тогда пригласить тебя на танец. А вдруг бы постеснялась? Даже представить страшно.

— Не нужно представлять! — возразил я. — Это должно было случиться. Кстати, я договорился с немцами о новом романе. Сдать рукопись следует в феврале. Поможешь?

— Конечно! — она потерлась носом о мою щеку. — Мог бы и не спрашивать.

— Но я должен был знать, — вернул я ей ее же слова.

— Противный! — она легонько ударила меня кулачком в грудь и тут же поцеловала ушибленное место. — Ох, Сережа! Я такая счастливая.

«Я — тоже!» — хотел сказать я, но промолчал. Потому что вспомнил про 1986 год. Про детей, попавших под радиоактивные осадки. Своих-то я сумею уберечь, но как быть с остальными?

«Сделаю! — пообещал я себе. — На уши встану, но извернусь. Даже если придется сбежать на Запад. СССР мне не спасти, да и хрен с ним! Детей жалко. Эти гребаные коммунисты погонят их на Первомайскую демонстрацию — прямо под радиоактивный дождик. Собрать бы этих начальников, дать им в руки лопаты — и на разрушенный блок. Пусть бы радиоактивный графит в жерло сбрасывали. А то солдатиками заслонились…»

Сделав усилие, я прогнал эти мысли. Рано. Придет время, тогда и вспомним.