Ревенант

Одета она была в обтягивающие чёрные джинсы, кожаные сапоги до колен и кожаный корсет, подчёркивающий узкую талию и пышную грудь, которой Рев восхищался на протяжении веков. Жаль, что бывший падший ангел яро ненавидела его. Они могли бы встряхнуть преисподнюю, не выходя из спальни.

Теперь же она стала ангелом, и Ревенант подумал, осталась ли она такой же дикой в постели, если слухи правдивы? Ривер знал. Ривер, которому было дано всё то, чего был лишён Ревенант, начиная от прекрасного детства, когда его воспитывали с любовью, и заканчивая четырьмя невероятными детьми и парой, которая его обожала.　

«Ты себя жалеешь». Ага, он понимал, что впустую тратил свои умственные способности на всё это дерьмо. И каждое новое воспоминание служило очередным напоминанием, как же Небеса его подставили.

Запихнув эту хрень на задворки разума, Ревенант направился к ангелу.

— Приветики, Веррин.

С шипением, Харвестер развернулась.

— Не смей так меня называть.

— Ты предпочитаешь имя падшего?

Она фыркнула.

— Могу спросить то же самое. Теперь, зная, что ты ангел, почему до сих пор Ревенант?

Крошечная игла боли пронзила грудь, но Рев не мог позволить Харвестер узнать, что она задела его этим. У него не было ангельского имени. Он знал лишь имя Ревенант.

— Потому что я падший, во всех смыслах слова, ангел, — ответил он.

— Серьёзно? — Она выгнула тёмную бровь. — Тогда почему бы тебе не оттяпать свои крылышки и стать таковым официально?

Падение с небес не такое простое, но Харвестер не говорила серьёзно. Она дразнила его из-за его слов о довольстве своей жизнью, проведя тысячи лет в аду, вместо довольства жизни на Небесах, как в случае с Ривером. Ну да, ему достался тот ещё конец верёвки.

— Почему бы тебе не вернуть ангельское имя? — давил он. — И скажи, Харвестер, какого это было тысячи лет притворяться злобной сукой, выполняя приказ Небес. Или ты не притворялась?

На её щеке дёрнулся нерв, лишь на мгновение, но этого хватило для понимания, что он задел за живое.

— Я каждый день боролась, чтобы злость не завладела моей душой.

— Потому что злой быть проще? — Пару недель назад он считал себя абсолютным злом, падшим без надежды на искупление. Но всё изменилось, и теперь Ревенант борется с тем, кто он. Как бы ненавистно ему было это признавать, они с Харвестер во многом схожи.

— Зло всегда проще, — пробормотала Харвестер.

— Верно. — Он прищурился на мужчине, убирающем крыльцо. — Почему ты шпионишь за своим рабом оборотнем?

— Он больше не мой, теперь он принадлежит Джиллиан. — Харвестер приподняла уголок губ. — Она вернула ему имя, данное при рождении, и дала столько свободы, сколько он мог себе позволить.

— Это не объясняет, почему ты за ним шпионишь. — Она не ответила, но он понял, что ей не нужно.

То, что Харвестер наблюдала за ним, говорило о заботе, о нём. Может, она бы вообще его освободила, не будь его жизнь связана с рабством. Нет, связь раба с хозяином, несмотря на то, что её можно передать, не слаба. Её сложно было разорвать. Ревенант точно знал, каково это быть связанным с кем-то кровно.

— Зачем пришёл? — устало спросила она. — Разработал дьявольский план как до смерти меня вывести?

— Я хотел проверить Всадников, — соврал он.

— С ними все прекрасно, и, если они тебя, конечно, не призвали, я бы на твоём месте держалась от них подальше.

— Ай, дядя Ревенант больше не в милости?

Она проигнорировала его саркастичный выпад. Рев никогда не был любимчиком среди Всадников.

— Они немного опекают своего отца, а так как ты с Ривером не совсем друзья…

— На семейной встрече они подадут меня большими порциями. — Не удивительно.

Харвестер бросила на него мимолётный взгляд.

— Могу я кое о чём спросить?

Ха. Харвестер никогда не просила разрешение на любое действие, так что это должно быть что-то хорошее.

— Валяй.

В этот раз она повернулась и посмотрела на него.

— За всё время, что я гнила в подземелье отца, почему ты никогда меня не мучил? Он посылал любого, чтобы пытать меня, но не тебя.

На самом деле, Сатана предлагал Реву помучить Харвестер. Но, даже несмотря на то, что Ревенант без проблем убивал, он не мог пытать женщину. Ещё до того, как ему вернули воспоминания, такое вызывало у него отвращение, хотя он и не представлял почему. Теперь же он знал. Он видел, что делали с его матерью, и не мог принять в таком участие.

— Твоя боль меня не интересует, — ответил он.

Прищурившись, Харвестер так долго изучала его, что он чуть ли не съёжился.　

— Скажи, Ревенант, прикажи он убить меня, принял бы ты в этом участие? — Рев пожал плечами, но что-то в выражении его лица выдало его, потому что она проговорила. — Он уже приказывал, да?

— Убийство другого Наблюдателя против правил, — просто ответил он.

Она фыркнула.

— Словно нет обходных путей. Я видела архангелов, которые изменяли правила для своей выгоды. Так что, уверена, и ты можешь.

А может, и нет. Правила есть правила.　

— К слову об архангелах, не подскажешь, что случилось с белыми и пушистыми?

Харвестер откинула тёмные волосы за плечо.

— Поконкретнее.

— Почему они не отвечают на мои призывы?

Харвестер кинула на него скучающий взгляд.