Ревенант

Ревенант практически дрожал от этого желания. Сколько измученных душ он мог освободить? Включая мать и отца, сестру Ресефа. Столько душ, наконец-то, могли обрести покой.

— Правление Шеулом будет занимать много времени, — указал Ревенант. — А у меня уже есть работа.

И какого хрена он спорит, когда так долго планировал занять правящее место в Шеуле? Метатрон предлагал это место, а Ревенант мялся, как целка.

— Так как апокалипсис по версии Демоники уже минул, Всадникам не нужны Наблюдатели. Лишь Ривер может теперь сломать печати. Ты, как и Харвестер, освобождены от ваших должностей.

Твою же мать.

— А что на счёт Блэсфим? Она — вирм…

Метатрон рассмеялся.

— Она не вирм, а ангел. — Пока Рев шокировано молчал, архангел продолжил. — Её мать… как её теперь зовут?

— Дева. Ах, Девастэйшн.

— Хм. — Метатрон одобрительно кивнул. — Хорошее имя. Так или иначе, она продолжала встречаться с отцом Блэсфим после падения, и думала, что её дочь — вирм. Но Блэсфим была зачата до падения Девастэйшн.

Ревенант судорожно вдохнул.　

— То есть её зачали два ангела, а не небесный и падший.

— Именно. И твои дети будут полноценными ангелами. И будут с радостью… не-а, с восторгом и любовью приняты на Небесах.

Дети. Да, ради всего святого и порочного, Ревенант никогда не думал, что доживёт до них. Когда он был падшим, инстинкт подсказывал быть аккуратным, не заделывать ребёнка. Но теперь… Сейчас у него было будущее, и его дети вырастут в безопасном мире, с любящими родителями.

Но всё же…

— Преследование вирмов нужно прекратить, — заявил он. — Я видел, через какой ад прошла Блэсфим. Всем вирмам будут рады в Шеуле.

— Справедливо, — высказался Метатрон. — С этого дня, ни за одним вирмом охотиться не будут. Любое ангелоубийство будет наказуемо.

Честно.

— Согласен. — Ревенант протянул руку, но Метатрон просто уставился на неё. А затем, полностью ошарашив Ревенанта, крепко обнял его.

— Племянник, — пробубнил он. — Как же долго я ждал этого дня. Я видел, со дня образования небес, как всё ведёт сюда, но были времена, когда моё видение затуманивалось, и я боялся, что пророчества изменились. — Он отпустил Рева, которого потрясли увиденные в глазах дяди эмоции. — Добро пожаловать домой, Ревенант. Добро пожаловать.

* * *

«Это точно засада».

Ревенант и Ривер сплочённо окружили Ресефа, когда тот остановил белогривого коня, Завоевателя, на пляже Орегона. Конь фыркал и скалился на Ривера и Рева, которые отошли за пределы досягаемости зверя.

— В чём дело? — Ресеф, одетый лишь в плавки, спешился. Парень постоянно был полуголым, Рев мог поклясться, что он чаще был вообще голым. — Я перед барбекю решил проветрить коня.

Барбекю в доме Ресефа и Джиллиан уже шло полным ходом, и Ресеф это знал. По словам Ривера, Ресефу просто иногда нужно побыть в одиночестве, чтобы убежать от воспоминаний того, что сделал братьям и сестре, когда его печать сломалась, и он стал Мором.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Ревенант.

— Для меня? — Светловолосый Всадник с подозрением посмотрел на Ревенанта. — И что же это может быть?

— Открой Хэрроугейт к могиле твоей сестры.

В глазах Ресефа вспыхнула искра, затем Всадник прищурился.　

— Арии? Зачем?

— Доверься мне. — Это было рискованно, учитывая их прошлое, но Ревенант всегда любил риск. Ресеф колебался, напряжённую тишину нарушали лишь шум набегающих волн и крики чаек. Наконец, Всадник посмотрел на Ривера и кивнул.

— Ладно, но если это уловка, клянусь, я вас уничтожу.

— Замётано.

Ресеф позвал жеребца.

— Завоеватель, ко мне.

Конь заржал и растворился в струйке дыма, которая плавно перетекла на плечо Ресефа, формируясь в тату. Без сомнений, Всадник не хотел рисковать и провёл пальцем по шраму в виде полумесяца, призывая броню. И тут же, словно из ниоткуда, металлические пластины облепили его тело, как вонючий трансформер. Ревенант всегда думал, что Всадников круто одарили. Затем Ресеф открыл личный Хэрроугейт и зашёл в него, за ним последовали Ривер и Ревенант. Они перенеслись на крохотный островок в Шеуле. Маленький оазис зелёных, красных и пурпурных всполохов, редкая жемчужина в обыденном мраке ада. Рядом с пляжем, в ограждённой нише, располагалась небольшая могила с высеченным вручную мраморным надгробием. И в тени этого надгробия был небольшой холмик.

— В чём дело, дядя? — грубым от подозрений голосом спросил Ресеф.

Рев встал рядом с племянником.

— Твоя сестра была человеком. И её душа тысячи лет была здесь в ловушке.

— Спасибо за напоминание.

Закрыв глаза, Ревенант открыл разум своим желаниям. Спустя мгновение, перед Всадником появилась светловолосая девочка — столь же осязаемая, как и надгробие — чьи глаза были очень похожи на глаза Ресефа.

— Попрощайся, Ресеф, — тихо проговорил Ревенант. — Я освободил её душу из Шеула и скоро она отправится на Небеса.

Ресеф опустился на колени, а Ревенант и Ривер отвернулись.

— Ты поразил меня, брат. — Эмоции в голосе Ривера нашли отклик в душе Ревенанта. Забота о ком-то ещё, и дар и проклятье.

— Поразил тем, что могу быть милым?

— Нет. — У Ривера блестели глаза. — Что знал о боли Ресефа.