Ревенант

Микаэль строго-настрого запретил Марте лечить меня магическими средствами, так что, прежде чем завалиться спать, ведьма сделала компресс и велела приложить к раненой щеке. Помогал тот не лучшим образом, и на рассвете, когда терпеть стало невмоготу, я плюнул на все и отправился к ручью, откуда люди Адалинды таскали воду, теплую и неприятную на вкус. Горячий источник бил на южной стороне холма, холодным утром над ним вовсю клубился пар. Меж камней струился быстрый ручей, немного поодаль он срывался вниз небольшим водопадом и расплескивался на камнях ворохом брызг. За долгие годы падавший с высоты человеческого роста поток выбил некое подобие ванны, я быстро разделся, положил на ближайший камень кинжал и волшебную палочку и шагнул под струи теплой воды.

Святые небеса! До чего хорошо!

Излишки магической энергии смыло в мгновение ока, дисбаланс в изувеченном эфирном теле выправился, почти сразу отступила общая ломота и перестала беспокоить многострадальная левая рука. Лицо? С лицом все осталось по-прежнему.

Поток лился на голову не столь уж и сильный, очень скоро я озяб и начал ежиться под порывами прохладного ветра, поэтому сел и откинулся на спину, так что из воды остались торчать только голова да коленки. Пусть самочувствие и улучшилось, уходить отсюда в мои ближайшие планы не входило, но — пустое, неприятности отыскали и в этом укромном уголке. Сеньора Белладонна осторожно спустилась по склону холма, подтянула юбку и присела на один из валунов.

— Нас ждали, — произнесла она лишенным всякого выражения голосом.

Я не счел нужным комментировать столь очевидный факт. Маркизу цу Лидорф мое молчание нисколько не смутило, и она продолжила излагать свои мысли:

— Нас вымотала схватка с ведьмой, на этом и строился расчет. Вмешательство твоего юного дарования стало настоящим чудом.

— Ему об этом скажи, порадуй паренька. А лучше — возьми к себе на службу.

Адалинда пропустила мои слова мимо ушей и спросила:

— Филипп, ты ведь знаешь, кто это был?

— И даже больше, — подтвердил я. — Не только кто, но даже как и зачем.

И тут я нисколько душой не покривил. Для меня и в самом деле не было секретом, кто, как и с какой целью организовал нападение. Все объяснило присутствие среди нападавших рыжего прощелыги, который был одной из тех хлебных крошек, что и привели меня в Уллимонтис.

Вдова Ланге и ее неожиданное возвращение памяти, услужливый сутенер с рынка, словоохотливый вожак сарциан и как вишенка на торте — сеньор вон Аухмейн, супруг моей собеседницы. Все изначально было подстроено таким образом, чтобы убедить меня в виновности маркизы цу Лидорф, подтолкнуть к ее поискам, а при некоторой удаче — и к убийству. А почему нет? Наши натянутые отношения были известны всем и каждому.

Впрочем, ситуацию на самотек никто пускать не собирался, и точку в этой истории должны были поставить две дюжины пистолей. В итоге маркизу цу Лидорф представили бы невинной жертвой спятившего недоброжелателя в моем лице, а бравые рейтары выступили бы вершителями справедливости, покаравшими зловредного убийцу. И все — дело закрыто. Но не срослось.

Сеньора Белладонна прервала затянувшееся молчание и спросила:

— Что ты хочешь за эту информацию?

— Ты не просто расскажешь, кто попросил задержать меня в Риере, но и пообещаешь в случае необходимости дать официальные показания.

Маркиза цу Лидорф рассмеялась.

— Мой милый мальчик! — Адалинда присмотрелась ко мне и покачала головой. — Впрочем, теперь не такой уж и милый… — Она потянулась и без спросу взяла лежавшую на камне волшебную палочку. — Так вот, мальчик, для человека с ангельской печатью на спине ты слишком активно используешь магию!

Меня пробрала невольная дрожь, но виду я не подал и пожал плечами.

— Использовать жезл по назначению и просто обладать им — разные вещи.

— Не юли! — враз растеряла свою показную веселость сеньора Белладонна. — Я собственными глазами видела, как ты развалил атакующее плетение, направленное против нас! А до этого — в Мархофе? Ты ведь так толком и не объяснил, каким образом уничтожил овладевшего телом школяра демона! Так не связался ли с запредельем Филипп Олеандр вон Черен, магистр-расследующий Вселенской комиссии по этике?

Я скривил в презрительной улыбке губы.

— Уверяю тебя, Филипп Олеандр вон Черен никак не связан с запредельем.

— Что-то я тебе совсем не верю.

Было предельно ясно, куда клонит сеньора Белладонна, но поддаться на шантаж — все равно что написать собственноручное признание. Я себе такого позволить не мог, при этом не стал и пытаться скормить собеседнице байку о поддельной татуировке; с Адалинды станется проверить мои слова или даже направить официальный запрос в Сияющие Чертоги. А там и до камня на шее недалеко. У меня не имелось ни малейших шансов отрастить жабры и научиться дышать под водой, так что я приподнялся и провел пальцем по расчертившей торс белой полоске шрама.

— Мое эфирное тело было рассечено на две части. Ангельская звезда блокирует лишь одну его часть, вторую клеймо не затрагивает. Хоть я об этом предпочитаю не распространяться, но кое-какие способности у меня сохранились.