Ревенант (ЛП)

— Я тебе не верю. — Она указала на шприц, направленный на её живот. — Что это такое?

— Контрастное вещество, — соврала Блас. — Поможет во время ультразвука.

Звук тяжёлых ботинок Рева, ударяющих по полу, приближался, и пульс Блэсфим пустился вскачь. Распознал ли он ложь?

— Поторапливайся. — Гэтель откинулась обратно на подушки. — Когда ты закончишь, я собираюсь полакомиться котятами, и кто-то украдёт для меня младенца или двух.

Рев почти возвышался над ней. Блэсфим сжала шприц. Больше никакой болтовни. Эта сука и её монстр получит по заслугам. И если чувство вины будет съедать Блэсфим до конца её жизни, да будет так. Её рука затряслась ещё сильнее, тошнота подкатила к горлу, но она проигнорировала это и начала вводить иглу.

Внезапно что-то врезалось в неё, сбив с ног, шприц вылетел из её рук. Ревенант упал на землю, вскочив на ноги, он раздавил шприц сапогом, его содержимое растеклось по всему полу.

— О, извини. — Он послал ей застенчивую улыбку. — Я споткнулся об ультразвук. Надеюсь, ничего не испортил.

Он споткнулся? Мистер Сама-Грациозность споткнулся?

— Идиот! — рявкнула Гэтель. — Люцифер заживо сдерёт с тебя кожу, как только научится пользоваться лезвием.

— Пусть попытается. — Ревенант отбросил кусочки шприца. — Но до тех пор тебе нужно заботиться о его здоровье, поэтому послушайся доктора и съешь своё проклятое зелёное дерьмо. — Он взглянул на Блас. — Заканчивай. Я готов съебаться отсюда.

Глава 24

Ревенант отошёл от Блэсфим, проклиная себя снова и снова. Жидкость для контраста. Она утверждала, что в шприце была жидкость для контраста. Он мог бы ей поверить, если бы не видел драму, которая разыгралась на её лице, когда она держала шприц у живота Гэтель. Какое бы вещество не было в нем, оно было ядовитым, и Блэсфим мучало предстоящее убийство.

Сначала Ревенант мысленно подбадривал её. Сделай это! Уничтожь ублюдка! Но когда рука Блэсфим начала дрожать, а глаза судорожно метались в поисках выхода, его энтузиазм сильно поубавился. Внезапно, он не смог вынести мысли, что женщина, которая посвятила свою жизнь спасению других, собиралась запятнать свою душу убийством. Конечно, он не считал уничтожение Люцифера убийством, и полагал, что девяносто девять процентов населения Небес, Земли и Шеула были с ним солидарны. Но Блас входила в тот самый один процент, и она никогда не смогла бы оправиться. Он не мог позволить ей пройти через это, и, будучи самоубийственным дураком, он прикинулся неуклюжим болваном, чтобы сорвать попытку. Но хуже всего было то, что он поступил так даже после того, как Блэсфим накинулась на него с оскорблениями.

Как посмела она судить его за то, что он? Он же не судил её за то, что она Неистинный Ангел. Ну, ладно, может, судил. Но преодолел это. Он смотрел сквозь личину на то, кто она. По крайней мере, ему нравилось так думать. Нет, он был уверен. Рев видел, как она признала ошибки. Её храбрость, когда она спорила с ним, когда высмеивала его высокомерие. Он видел её заботу и отзывчивость. Ощутил уязвимость, когда она поверила, что мир вокруг неё рухнул. Так почему она не могла разглядеть его сущность? Как же все это дерьмо «я здесь ради тебя»? Чушь собачья?

Проклятие! Не думая, он ударил кулаком в одну из опорных колон большого зала Гэтель, оставляя паутину трещин от потолка до пола.

Гэтель и Блэсфим уставились на него, но ему было плевать. Казалось, прошли часы прежде, чем Блэсфим собрала свои инструменты и направилась к нему.

— Пока она в порядке, — сказала она тихо. — Нужно сделать ультразвук, но прямо сейчас сомневаюсь, что она переживёт роды.

Он пожал плечами.

— Сатана не волнуется о ней. Его заботит только Люцифер.

Выражение лица Блэсфим стало мрачным.　

— Маленькая мерзость выглядит здоровым.

Здоровым. Все надежды рухнули. Благодаря опрометчивому высказыванию Блэсфим, Рев мог потерять звание второго сильнейшего существа в Шеуле. А он не мог потерять этот статус, не сейчас, когда отказался от жалкой мечты быть своим на Небесах. Как только он убьёт своего первого ангела, сожжёт все мосты. Так что, нет, он не собирался уступать позицию правой руки Сатаны, особенно Люциферу, который во время первой реинкарнации делал жизнь Ревенанта невыносимой. Да, если бы Ревенант мог, то уничтожил бы ублюдка в утробе в эту секунду. Но нет места, чтобы спрятаться от гнева Сатаны, так как убийством Люцифера Рев подпишет себе смертный приговор.

— Мы можем идти? — спросила Блэсфим.

Ревенант начал говорить «да», но дверь в дальнем конце зала открылась, и два рамрила-охранника затащили избитого, окровавленного вампира внутрь.

Гэтель показала на стол для пыток напротив шезлонга, на котором лежала.

— Положите туда слугу Танатоса. Я хочу смотреть, как жизнь медленно покидает его.

Блядь. Как наблюдатель Всадников, он не мог этого допустить.

— Пойдём, — сказал он, беря Блэсфим за руку. — Пора вернуть тебя в клинику. — Он займётся Гэтель и её игрушкой кровососом сразу, как только Блэсфим окажется в безопасности ЦБП.

Он перенёс их на стоянку, и уже второй раз, материализовавшись, Блэсфим оттолкнула его.