Ревенант (ЛП)

Она хотела продолжить отрицать. Должна была. Но, даже качая головой в неверии, всё встало на свои места. Что-то в том, как её мать рассказывала об отце, было не так. И Блас очень редко могла уговорить мать рассказать о нём. Глубоко внутри, версия рассказа о жизни и смерти её отца, поведанная Ревенантом, вызывала больше отклика. Но если Ревенант говорил правду, то её отец прожил дольше, чем говорила мать. Блэсфим могла с ним встретиться. Узнать. Спасти.

— Даже если я тебе поверю, всё равно, ты ведь его убил. Ты сам говорил, что охотишься на вирмов. И ожидал, что я стану надеяться на твоё милосердие, если скажу правду? Тебе чертовски хорошо известно, что для вирма одинаково опасны и ангелы и падшие. Обеим сторонам отдан приказ убивать нас. Таково правило, Ревенант. Чёртово правило. Так, скажи, Истребитель, будь ты на моём месте, что бы сделал?

Наступила тишина, прерываемая лишь предупреждением о нарушении из громкоговорителя. Блас надеялась, что служба безопасности не попытается проникнуть внутрь, потому что не сомневалась в способности Ревенанта лишь силой мысли убить каждого. Наконец, чёрный цвет из глаз пропал, и Ревенант кивнул.

— То же самое, — мрачно произнёс он.

Она облегчённо выдохнула, хотя и не догадывалась, что задержала дыхание. Блас удалось успокоить злость Ревенанта, появившуюся из-за лжи. Но то, что теперь его не окружали гром и молнии, не означало, что он прямо здесь не убьёт её.

— И что дальше? — Она посмотрела на выход, словно у неё был хоть шанс на побег. — Ты меня убьёшь?

Его эффектные крылья, сложенные за спиной, исчезли.

— За ложь или за то, что ты вирм?

— Полагаю, и за то и за то. — Как мило, что они могли так вежливо обсудить её кончину.

— Три недели назад, я бы безоговорочно прикончил тебя, — произнёс Ревенант ледяным и твёрдым голосом. — Тогда я считал себя падшим ангелом, чья задача состоит в убийстве вирмов… и всех существ, считающихся мерзостями. Сатана ненавидит полукровок.

— А сейчас? — Она сильно дрожала и проклинала себя за то, что не только страх правил балом. Просто находясь так близко от Ревенанта её сердце колотилось, а внизу живота разливалось тепло… сумасшествие, не правда ли? Поговорим о противоречиях. «Прошу, не убивай меня. Но если всё же должен, сначала доведи меня до оргазма, а?» И Блэсфим даже не могла обвинить чары Неистинного ангела, потому что, если верить Джем, их практически не осталось. И, когда Блас кинула взгляд на шрам, её опасения подтвердились. Он почти исчез, осталась лишь едва заметная белая полоска над синей веной у основания ладони.

— Сейчас… я не знаю. — Он стиснул кулаки, словно сдерживая желания придушить Блас.

Закрыв глаза, она помассировала виски, желая вот так же помассировать мозг и заставить его работать.

— Что ты имел в виду, говоря, что спас мою душу? — Открыв глаза, она натолкнулась на странный взгляд Ревенанта

— Я не дал тебе убить Люцифера.

У неё сердце убежало в пятки. Господи! Он знает? Откуда? Она открыла было рот, чтобы возразить, но это означало очередную ложь. Так что Блас поддалась возмущению.

— Брехня, — отрезала она. — Ты меня остановил не потому, что заботился о моей душе, а потому что Люцифер — зло и играет за твою команду.

Воздух, в котором витал запах подгоревших рыбных палочек, резко замер.

— Нет, Блэсфим, — сказал он и его голос был так же мрачен и пуст, как пустое пространство в мешке для трупов, — я хотел, чтобы он умер. Много лет каждый день он мучил меня и мою мать. Он осквернил… — не смотря ей в глаза, он судорожно вдохнул, отчего у Блас болезненно сжалось сердце. — Он осквернил нас обоих. А потом тысячелетия делал мне мозг, обвинял во всякой херне, просто чтобы посмотреть, как Сатана меня пытает… ебучий говнюк. День его смерти стал лучшим днём в моей жизни. Теперь, он возвращается, а значит, что я ни хрена ни сильнее его. Сатана благосклонен к нему. Небеса меня не принимают, ад тоже. Поверь, если ты подчиняешься Сатане, ты либо должен быть его верным слугой, либо не попадаться на глаза. Я больше не могу не попадаться на глаза. — Он поднял взгляд, и в тёмных глубинах его глаз Блэсфим увидела невероятную боль. — Я не могу вновь быть вторым после Люцифера. Не… могу. Но и не мог позволить тебе сделать то, о чём ты бы вечность сожалела. Ты — врач, а не убийца. — Ох, милостивый Боже. Она даже не представляла, скольким он пожертвовал ради неё, но теперь поняла. — И, — продолжил он, закатывая глаза, — я вернулся к Гэтель и забрал вампира. — Он понизил голос до бормотания, хотя его никто и не слышал, и Блас могла поклясться, что Ревенант покраснел. — И котят.

Блэсфим вытаращилась на него, и на минуту, подумала, что превратилась в кромсателя душ, потому что огромный, опасный Сумеречный ангел, излучающий смерть, как электростанция зла, превратился во что-то совершенно отличное от зла. Во что-то добродушное. Неподражаемое. И, да, не менее опасное.

— Прости, — выдавила она. — Нужно было уничтожить Люцифера. Я должна быть сильнее. Но облажалась…