Реверанс со скальпелем в руке (СИ)

Вернулся, правда, быстро. Выбросил? Я не спрашивала. Любопытно было, но не спрашивала – он и так чувствовал себя виноватым и даже потерянным. Не ожидал от родичей? Обида, разочарование… Я спросила потом у Андрэ, потому что нужно было понимать. Муж дарил мне украшения – со значением, исключительные – как, например длинные серьги с серо-прозрачными камнями в пару колье от де Рогана. Почему же такая бурная реакция на неплохой браслет? Оказалось, он в это время считался почти неприличным украшением, с тем же значением, что и ошейник. И вот что странно – в моде у здешних дам были коллар и колье-склаваж, действительно похожие на удавку…

С тех пор Рауль просто коротко отвечал на письма из «отчего» дома, визиты мы больше не наносили – поняли все правильно. Хорошо хоть, в финансовом отношении нас не ущемили.

Глава 29

Виконт и виконтесса звучит, конечно, красиво и даже где-то гордо. Но всё-таки, наверное, мы вели жизнь похожую на ту, что и захудалые дворяне Рохлины где-то далеко в России. С той может разницей, что рабства, точнее крепостничества во Франции не существовало. В нашем быту не было откровенной роскоши, но имелось всё необходимое для нормальной и даже в чем-то комфортной жизни. Комфортной была и социальная среда в Ло, сложился способ общения. В своих путешествиях и вынужденно зарабатывая на жизнь, что называется - горбом, мой муж привык держаться с низшим сословием демократично. Для меня тут вообще вопрос не стоял - был бы человек порядочным.

Выезжая в ближайшие города Лон-ле-Солье и Макон, а в прошлом пожив немного в Безансоне и побывав в незабываемом, как хороший цирк, Монбельяре, я понимала, что Ло – это отдельный райский мирок, созданный будто на заказ. Мир в этом мире, можно сказать – единственно комфортный для меня в плане общения и проживания. Своего синьора здесь глубоко уважали, меня, как лекаря, надеюсь, ценили. А живого и общительного Франсуа просто любили. Ло неминуемо затягивал, он укутывал и укрывал собой, обещая счастливое спокойствие в то время, когда где-то там гремела война… или шумел цирк с клоунами.

И у нас жизнь по-своему кипела – вызревали овощи и виноград, играло и бродило в бочках будущее вино. Звенело железо в кузнях и пёкся в домах хлеб. И плыли по улицам запахи железной окалины и еды. Рождались телята, щенки, цыплята... И люди тоже.

По показаниям я сделала первое своё кесарево. Это оказалась самая простая операция в моей жизни - на удивление. Может потому, что Дешам в самых мелких подробностях рассказал мне о всех возможных неувязках и трудностях? Потому что он чертил схемы и дал расчет дозировки опия с учетом приблизительного веса пациента? Может... Но я была абсолютно уверена, что справлюсь. И справилась. Помогала мне местная повитуха и ей я тоже объясняла всё пошагово и бесконечно подробно. Мальчика, которого мы с ней вынули из материнской утробы, назвали Жаком – я попросила дать ему имя хорошего человека.

Нет, мы не скучали и не сидели в деревне безвылазно - изредка выезжая в соседние города, я даже приобрела полезные знакомства. Там для нас шили одежду и обувь из разряда нарядных и легко было найти все, что требовалось для дома и медицинского кабинета. Франсуа наблюдал мир, Рауль посещал старых знакомых, и я тоже развлекалась, сменив обстановку. Но всегда будто на крыльях летела, возвращаясь в устоявшийся и замерший в своей суровой красоте кусочек природы и жизни. Моей уже жизни.

Вскоре после известия об окончании войны мы получили письмо от Дешама – полк вернулся во Францию, но дислоцировался теперь где-то под Парижем. Будто бы ла Марльер готовился получить генеральское звание и еще ему обещают почетную должность в Версале. Сам же Дешам, как только уверится в том, что тяжелые пациенты выздоравливают, собирался вернуться к семье в Безансон. И так же служить лекарем в гарнизоне «пока оттуда не попросят».

- Почетная должность в Версале? И что это может быть? – затруднялась я.

- Да что угодно, Мари, - объяснил муж, - к примеру хранитель гардероба короля или королевы, главный истопник – неважно. Должность номинальная, но она даёт придворный статус и доступ в святая святых.

Дешам сумел вернуться только через полгода и почти сразу же навестил нас. И всё было почти как раньше – прогулки, разговоры… Но я увидела, что наш доктор заметно сдал и постарел, казалось еще похудев или даже усохнув. Сутулился. И сей прискорбный, надо сказать, факт заставил меня внимательнее взглянуть на мужа и в зеркало.

Рауль давно перешагнул сорокалетний рубеж, но оставался таким же крепким, сухощавым и жилистым – сказывались тренировки. В его волосах появилась седина, лицо прорезали суровые морщинки… или просто возрастные. А его профиль смело можно было чеканить на медалях или монетах – чуть скошенный лоб, длинноватый острый нос, твердый рисунок узких губ. Внешность этого мужчины, как выдержанное вино, с годами становилась только ярче и выразительнее.

А я немного набрала вес после родов. Не растолстела, но поправилась. По этому поводу Рауль говорил комплименты…