Реверанс со скальпелем в руке (СИ)

Действительно – ворох капустных листьев скрывал… а сейчас уже и нет… лицо высокого военного. Кажется, это тот выдвиженец – зауряд-офицер, которому симпатизирует мой начальник. Вот пусть и развлекаются тут вдвоем.

- Спасибо за помощь, мсье, она очень вовремя, - выхватила я из рук мужчины капустные листья и поспешила к Лансу. Пора было и на ноге повязку проверить и ослабить её, если отек увеличился.

- Мадам… позвольте представиться – Эжен Ожаро, су-лейтенант фузилер, - неслось мне в спину.

Пришлось приостановиться, обернуться, присесть, улыбнуться:

- Мне очень приятно такое знакомство, су-лейтенант. Мари дю Белли, - представилась я коротко. Не хотелось хвалиться тем, что Маритт еще и хорошо рождена – счастливой ее это не сделало.

Но что делать? У рождения есть свои привилегии и есть свои права, которые у них тут не принято нарушать. Он взрослый мужик и знал на что шел, принимая офицерский чин. А парень приятный, и цвет глаз у него мой - редкий. Светло-серые… Духами не пользуется.

Глава 10

Мое отношение к Лансу нельзя было назвать нормальным - я упорно видела в нем ребенка. Хорошо хоть не своего - с головой пока порядок. С подсознанием уже, похоже - нет. Иначе не ловила бы себя на том, что подсчитываю: 36 – 17 =... И вполне… Если бы не проклятая мутация, у меня мог быть сын этого возраста… не Ланс, но Лёша – запросто. Алекс… Александр. Да – назвала бы Сашкой. Всегда нравилось это имя.

Несмотря на то, что мальчишка видел меня голой и в процессе не самых эстетичных манипуляций, зла на него я не держала. Необъяснимо… но так. Зато сочувствие и бабья жалость зашкаливали, а еще ответственность. Отсюда и неодолимая потребность заботиться. По сути, он был первым лично моим пациентом, да еще и возраста подходящего.

Ночью его было жаль особенно, потому что тогда бедолага точно не притворялся. Во сне сосуды расширяются и чувствительность нервных окончаний возрастает. Ему действительно было очень больно и предплечье тоже болело, хотя и меньше ноги. Оно опухло и посинело - сплошная гематома… Холод, капустные компрессы… через пару дней можно будет подключить тепло и мази. Это понятно… Я просиживала с ним по полночи, держа за руку или делая холодные компрессы на лоб - посторонние ощущения отвлекают от боли. Дешам громко храпел рядом - через стенку. Для него поставили еще одну кровать - колченогую и грубо сбитую, с матрасом, набитым сеном. Доктор спал богатырским сном и просто не слышал стонов больного, так что моя забота где-то была и оправдана. Да я просто не смогла бы уснуть!

Но вот днем… я подозревала что, увидев такое ответственное отношение, парниша стал сочувствием моим манипулировать. Грамотно это делал, не наглел, но и от себя почти не отпускал.

Я полдня готовила рассасывающую мазь из корней лопуха по рецепту Дешама. Мужчина знал прорву народных рецептов и отлично ориентировался в их применении. О чем это говорило? О том, что он постоянно ими пользуется. И я теперь тоже буду. Он делал свои записи, и я свои - на русском. Так вот - мазь эту я колотила, сидя рядом с Лансом. Он же тоскует… именно так, горестно прикрыв веки:

- Я так тоскую один, мадам... Разрешите, мою кровать вынесут на воздух?

Французы... В крови это, наверное.

- Мари, вы не представляете, на какие безумства способны вот такие молодые оболтусы! – злился Дешам, - вы привяжете его своим добрым отношением, которого он может вообще никогда не знал! И он почувствует себя вашим рыцарем, защитником… Влюбленность будет толкать его на подвиги, и он даже ждать не станет… он сам будет искать причину защитить вас или ваше имя! Закончится тем, что вы же будете штопать его после дуэли, а то и оплакивать, чего доброго!

- Разве между нижними чинами возможны дуэли? – поразилась я.

- А они что – не мужчины? – в свою очередь удивился доктор.

Ну, так-то – да… И я взялась предотвращать.

Держалась ровно, песен о голубках больше не пела, не бежала немедленно на каждый стон, вообще старалась держаться на расстоянии, но получалось не всегда – проведать друга и подчиненного повадилась уйма народу. И заодно поговорить о собственных болячках, пожаловаться, а то и напроситься на осмотр.

Уже пару дней рядом постоянно мелькали чужие мужские лица – молодые и не очень, усатые, прокопченные солнцем и кострами, прорезанные морщинами и только-только украшенные первым пушком. Пестрила разными цветами форма, на столе будто сами собой стали появляться презентики в виде яблок и лесных ягод. А когда и веточка с желудями, цветок или булочка...

Но Дешам быстро пресёк это, заставив как-то Ланса сожрать все подношения, кроме травы - прямо сейчас и у всех на виду. Посетителей беспардонно выпроваживал, пригрозив не церемониться, если в будущем с ними не дай Бог что…

И угрюмо выговаривал мне, когда мы выходили за редуты собирать подорожник, копать лопух и вязать в пучки крапиву и лекарственную ромашку: