Реверс

Закурили каждый свои. Майор поёжился:

– На дворе теплынь, а у тебя зябко.

В окно кабинета, выходившее на северо-восток, солнце заглядывало лишь на пару утренних часов. Остальное время в помещении было сумрачно и промозгло, как в погребе.

– Через неделю лето, а с обогревателем сижу. После обеда вот выключил. Кислород сжирает, собака, недуром. Башка от него трещит, а вырубишь – сразу колотун, – пожаловался Кораблёв.

Его предшественник в этом каменном мешке заработал хронический бронхит.

К слову, выглядел Саша неважно. Под глазами не просто тени лежали, мешки набрякли от хронической усталости. Кожа имела землистый оттенок. Ранние залысины на лбу теснили русые кудри. Модельная стрижка, чисто выбритые щёки и подбородок, белоснежная рубашка, идеально завязанный шёлковый галстук, костюм не из дешёвых придавали ему вид ухоженный и презентабельный, но, увы, не омолаживали. Заместитель прокурора казался значительно старше своих тридцати с хвостиком.

– Пора кабинет менять на комфортабельный, с кондиционером, – комитетчик подбодрил дежурной фишкой.

Кораблёв также дежурно отшутился:

– Лучше маленький, да свой!

Сильно затягиваясь «Винстоном», добавил с минорной усмешкой:

– Как бы вскоре и такой каморки не лишиться!

– Думаешь, у Левандовского есть поддержка там? – Яковлев ткнул дымящейся сигаретой в потолок.

– Да ваш Левандовский – тьфу по сравнению с мировой революцией! – прокурорский пихнул окурок в пепельницу. – Я, Тимур, в первой половине дня должен был возбудить дела на начальника милиции и всех его замов!

Майор краем уха слышал про объявленный Генпрокурором крестовый поход на МВД под флагом борьбы с укрывательством преступлений. Думал, что это рядовая кампанейщина, энергия которой уйдёт в свисток.

– Всё так серьёзно? – не проявить участия к проблемам человека, от решений которого напрямую зависела его карьера, Яковлев не мог.

Хотя своя беда затмевала сейчас белый свет.

«Пять тыщ американских рублей просрал! Генерал с ливером меня сожрёт!»

– Ла-адно, прорвёмся! – бодрость Кораблёва казалась натужной.

Фээсбэшник ловчился пристроить дотлевший до фильтра бычок в переполненной пепельнице. Как в архаичной игре в бирюльки, здесь требовалось не потревожить сложную конструкцию окурков, ранее упокоенных в массивном хрустальном изделии.

Хозяин кабинета дымил, как паровоз. В сутки едва укладывался в две пачки!

– С твоего разрешения, Александр Михалыч, двину к себе. Доложу начальнику и в область, какую кучу обысков с осмотрами контора должна проводить. Их всех кондратий хватит. Старое поколение… Чихнуть боятся. На всякий пожарный не прощаюсь. Я на звонке!

– Звони в любое время, – заместитель прокурора приподнялся со стула, подал руку.

Не успела закрыться за майором дверь, в щель просунулась заискивающая физиономия милицейской следачки Поляковой.

– Александр Михайлович, разрешите? Я дело по подследственности принесла. Всё исправила, как вы велели. Ваши закладки не вынимала…

– Минуту! – Кораблёв вспомнил важное.

Дверь, контролируемая мощной пружиной, едва не прибила капитана юстиции.

Саша воткнул в телефонную розетку штепсель, набрал номер Самандарова. Тот, как обычно, схватил трубку на первом звонке.

– Слушаю! – дыхание было сбившимся.

– Рафаил Ильич, не забудьте также спецдонесение в область подготовить.

О возбуждении уголовных дел коррупционной окраски наверх надлежало сообщать в течение суток. С учётом того, что впереди маячили выходные дни, информацию нужно было отправить факсом сегодня. За нарушение приказа при старом прокуроре области журили, при действующем привлекали к дисциплинарной ответственности.

– Ёлки-палки, Александр Михайлович, мне разорваться, что ли?! – у следователя начинался психоз.

– Спецдонесение ровно две минуты написать, – Кораблёв гнул своё.

– У вас всё две минуты! – вспыхнул Рафа и тут же перегорел. – Ладно, сейчас напишу.

В трубке зачастили короткие гудки. Прежде чем вернуть её на место, заместитель прокурора, не спеша, распутал перекрутившийся провод. Писать он не разучился, и накатать спецдонос мог без проблем, но Самандарову, с зимы начавшему своенравничать, требовалось преподать урок субординации. Он должен усвоить, что каждый баран висит за свою ногу.

13

21 мая 2004 года. Пятница.

17.00–17.30

– Пацан! Сопляк! – бешено выкрикивал Самандаров, швыряя телефонную трубку.

Практикантка пришипилась испуганно. В такие минуты она боялась навлечь гнев на себя.

– Кыш с моего стола! – Рафаил отвернулся к окну, кусал губы.

Лицо его пошло пунцовыми пятнами.

Алиса со всеми бумагами торопилась перебраться за второй стол, временно пустовавший. Его хозяин повышал квалификацию в Питере. Когда решался вопрос, кого из следователей послать на учёбу, рассматривались все кандидатуры, кроме самандаровской. Собственная незаменимость Рафе прежде тешила самолюбие, теперь удручала. Кто везёт, на том и едут!

Знакомясь с материалом, он отвлёкся, поуспокоился и начал систематизировать ходы по их приоритетам. Объём работы вечером предстоял без преувеличения гигантский.