Реверс (СИ)

— Это был он, его вина была доказана. Если ты мне не веришь, иди к Жене и спроси у него, он тебе покажет доказательства! Какая же ты дура! — Аля бросилась на меня, вцепилась в мою футболку, я перехватила её руки за запястья, но сил на борьбу не было, только держалась таким образом, чтобы не упасть, — Ты должна его ненавидеть! — она, крича это, тряхнула меня с диким взглядом, — Понимаешь?! Должна! — отпустила, толкнув на диван.

У меня просто не было слов, я и дышала с трудом, не могла ни думать, ни говорить после такого.

Я хотела выйти из комнаты Алины и собравшись встала на ноги, но снова сдавило в груди. На этот раз так, что я упала на колени от боли.

— Что у вас тут за крики? — голос Евгения лишь добавил проблем.

Никак не хотела, не могла допустить чтобы он видел меня в таком состоянии, мне это было не нужно вовсе. Я боялась, что меня затолкают в больницу и неясно теперь чем это кончится. Но попытка подняться не привела к чему-то большему, кроме как к жгучей боли, стреляющей в плечо так, что и рука подогнулась.

— Это не я, она сама рухнула. — спешно оправдалась Аля, растерянно глядя то на меня, то на Евгения.

Сынок, увидев меня, подбежал, а я даже не могла вдохнуть толком, не то, чтобы уделить сыну должное внимание. Маленькие ладошки касались волос и лица, а я пыталась хоть чуть-чуть дышать, но те жалкие потоки воздуха даже лёгкие не расправляли.

— Агата тебе плохо? Где болит? — Евгений сел на пол передо мной, усадив Ваню к себе.

Я, как бы ни хотела признавать, что со мной что-то не так всё же кивнула с трудом, потому что говорить не могла.

— Алина твой отъезд отменяется, присмотри за Ваней, а мы с Агатой поедем в клинику. — заявил Евгений, отпуская Ваню к ней.

— Нет! — хрипло выкрикнула, получив порцию свежей боли в груди и под рёбрами, и между лопаток, эта боль была всюду, пугающе захватывая всё больше моего тела и отпускала всё медленней.

Конечно, меня в моём состоянии никто слушать не стал, а сопротивляться тому, что меня понесли в машину, я не могла физически. Ужасное чувство беспомощности нашло уютное местечко в горле, встав там болезненным комом.

Через час я одна сидела в маленькой комнатке на кушетке. На мне уже была больничная пижама и я не сомневалась, что меня тут оставят. Мне сделали несколько уколов, один обезболивающий и второй успокоительный. Очень мощный. Потому я так спокойно сидела на месте. Скинув с босых ног тапочки, я касалась кончиками пальцев прохладного каменного пола. Его серый цвет дарил чувство беззаботности и покоя, я без негатива думала об Антоне, и о том, что про него сказала Аля. Подумала и о том, что так, наверное, люди и сходят с ума, но меня эта мысль не пугала совершенно, а вскоре я и вовсе стала думать о подушке и одеяле.

Невероятно захотелось лечь спать, но на кушетке ничего не было, и это даже ни палата. Меня тут осмотрела женщина врач и ушла за другим врачом, а где Евгений я вообще не знала. Он молча исчез, когда уколы подействовали и мне выдали пижаму, попросив переодеться.

Глаза закрывались, тело стало тяжёлым и не выдержав, я всё же легла на кожаную кушетку, подтянув колени к груди. Сейчас ничего не болело совсем, и какая же радость разливалась в груди от осознания, что я могу это сделать и моё тело мне принадлежит. Закрыла глаза и готова была уснуть, но в помещение зашли сразу два врача, медсестра и Евгений. Я нехотя села, с трудом открывая глаза, и борясь со сном лишь из желания узнать, что у меня за проблема такая.

Как выяснилось, второй врач нужен был для перевода с арабского на английский, а Евгений решил, что я не понимаю и хотел переводить на русский. Я не стала его убеждать в обратном, приятно было слушать его голос чем-то похожий на голос Антона.

Врач перевёл, что у меня вероятно межрёберная невралгия, но нужна ещё дополнительная диагностика, Роман повторил его слова, добавив от себя, что мне придётся остаться тут на несколько дней.

— Это опасно? — диагноз звучал не очень-то и страшно или это было действие успокоительного.

Евгений перевёл мой вопрос, врач-переводчик тоже и в итоге я получила ответ.

— Прогноз при лечении межрёберной невралгии благоприятный. — ответил Евгений, опустив уточнения врача о возможной причине в виде опухоли.

После меня проводили в одноместную палату, Евгений зашёл со мной, я сразу забралась под одеяло. Скорей заснуть, пока действие успокоительного не завершилось, и я не начала переживать из-за возможной опухоли, Антона и прочего.

— Сюда нельзя ничего приносить как принято в России, но тут хорошо кормят, а если будет что-то нужно особенное, то попросишь, тебе это предоставят. — объяснил он, садясь в кресло рядом с кроватью.

— Я тут надолго? — спросила, млея от обстановки в этой палате, напоминавшей мне палату в роддоме.

Когда родился Иван, Антон так же сидел напротив меня, почти в таком же кресле. Даже жалюзи на окне были того же бежевого цвета.

— Честно не знаю, не переживай за Ивана.

— Я увижу его? — ни разу мой сын не ночевал без меня, даже не брала в счёт ту ночь, когда я пришла в его комнату спать на диван.