Ревизия это путешествие по приколам

Если во времена “совка” почти все ревизоры спокойненько в радиусе до ста километров по вечерам ездили домой – автобусы рулили до глубокого вечера и менты катались бесплатно. То уже в моё время автобусное расписание вызывало рыдания: два – три маршрута в день и, последний рейс часа в три – полчетвёртого дня. Всё.

То есть место где тебе жить, это – серьёзно, это на три недели. Ржавая холодная вода, плесень, вонь неремонтированных десятилетиями полузаброшенных общаг с баланса завода – банкрота, полуломанная мебель, и ты – один жилец на пол этажа. До интернета или мобилок оставалось пять лет. Вот чем после шести вечера заниматься? Думаете, если замотаться в сырое десятилетнее одеяло, то сильно уютно книжку читать? Или музыку слушать? Чёкнуться можно.

Можно было работать подольше, до восьми -девяти. Потом за неделю все уже сделано, вместо трёх. Орден за это не дадут, а даже и наоборот. Если потом что-то обнаружат просмотренное, то расскажут, как ты тут за недельку “всё тяп-ляп проверил” и недосмотрел. Плюс твои командировочные – заметная прибавка к зарплате. Иначе за что ты тут клопов кормишь?

Короче, отправили меня в апреле в классный живописный городок над рекой, как оказалось на всё лето, почти до октября. Там была куча объектов: райотдел, тюрьма, пожарка, ГАИ, ведомственный лагерь отдыха, ещё что-то и, очень скрупулёзная главбух в райотделе, то есть – ревизору только чай, зато поселение в пустом детском пионерлагере – на природе. Но до сортира ходить далеко и мимо собак.Зато – природа, и никаких начальников тебе, только план проверки на десяток листов, чтоб не сбилась.

Честно говоря, после трёхлетней службы опером в ГСБЭП у меня в ревизионном отделе возникло странное ощущение, что я нахожусь в бесконечном отпуске, на замедленной киносъёмке. Для примера, на тот райотдел, который я должна была по нормам три недели проверять, в ГСБЭП мне бы три дня дали, а потом бы очень орали: “Как? Ты до сих пор ничего не нашла?”, а дальше бы рассказывали о моих умственных способностях.

Ну, короче, я в лагере расположилась. Пляж, всё такое. И начала изучать их райотделовскую макулатуру. Про их собаку очень запомнилось. Они ей питание покупали в ресторане. Мне бухгалтер с методичкой в руках объяснила что другой точки продажи в их городке просто нет. Это не Киев, тут диет. столовых не имеется. Один городок – один пункт питания – ресторан. Остальные едят дома.

Вот они с этим единственным кабаком заключили договор и покупали собакену отбивные. Хорошо, пусть так. Ну, листаю я их подшивку, листаю, неделю за неделей и бац! – акт о смерти собакена, дальше – Бац! – заключение о вскрытии: “От истощения”. Я просто абзац в акте для их этой тяжёлой потери выделила. Не выдержал пёсик служивый их ресторанного питания. Правда потом и героического кинолога из органов уволили, но “по собственному”, а не “в связи со скоропостижной безвременной”.

Выбравшись из райотдела, я отправилась изучать тюрьму.

У них библиотека очень приличная была, а библиотекарь – дедуля тихинький, вежливый, судья погоревший с длинным сроком, милый пожилой человек.

В тюряге я очень расширила своё представление об организации питания. На пляже я их методичку чуть не на память выучила. Реально интересно.

Там написано в частности:

1. Если зекам на обед дают суп вермешелевый , то на второе гарнир – макароны уже нельзя. Ибо это однородная пища. Если уха, то рыбку жареную тоже нельзя.Должно быть РАЗНООБРАЗИЕ.

2.Меню расписывается сразу на две недели. Продукты под это меню закупают и хранят на центральном продуктовом складе. А на кухню выдаются утром чётко по расчёт меню на текущий день.

3.Температура блюд расписана. Я плакать: чай – не ниже …, суп не ниже …., мороженое – не выше (шутка).

Короче, забота так и хлещет.

На практике: сахара не было уже даже и не месяц. Его не просто не было, его и купить не где, он из продажи исчез – времена такие были. Поэтому зекам чай/ кисель без сахара выдавали. Хлеб в долг местные пекарни давать перестали. И в тихоря (не письменно) лимит на передачки от родственников для зеков отменили, а это громадное нарушение.

Хлеб договорились возить из ведомственной колонии – сельхоз – поселения (про неё отдельно расскажу), потому что это подразделение из родного ведомства и там взаиморасчёт. Но в хлебе том из их местного зерна что-то с клейковиной не так было, а для исправления ситуации импортные добавки отсутствовали (если денег нет, то как бы они присутствовали).. Поэтому в этом хлебе, который я никогда не забуду, привезённом за восемьдесят километров, есть можно было только корку, а склеевшуюся в вонючий комок внутренность – мякоть, не ели даже свиньи (факт без преувеличения).