Ревизия командора Беринга

Матрос Овцын слишком хорошо был знаком с цингой, чтобы не узнать её. Однако подлекарь Матиас Бетге лишь презрительно выслушал его и ничего не сказал. Для Бетге, как и для других офицеров-иностранцев, Овцын был разжалованным в матросы государственным преступником, и их глубоко оскорбляло, когда он обнаруживал познания, не положенные вестовому. Думать отлично от других матросов Овцын не имел права, ибо это был бунт против высочайшей воли, определившей, кем ему быть...

Тогда Овцын рассказал о своих опасениях Георгу Стеллеру, который, как это знали все, был лекарем у архиепископа Феофана Прокоповича.

Стеллер охотно согласился посмотреть Беринга, хотя и продолжал считать, что все болезни человек придумывает сам, и болеют люди только из-за собственной мнительности. Так и оказалось. Когда Овцын тайком провёл Стеллера в каюту капитан-командора, Стеллер не обнаружил в Беринге никаких отклонений от нормы. Руки и ноги капитан-командора двигались, глаза видели, уши слышали. Слабость была, но вызвана была она, но мнению Стеллера, дурными результатами плавания.

Результаты же, при столь неграмотных офицерах, и не могли быть иными. Уже неоднократно отмечал Стеллер появление возле корабля таких водорослей, как Quercus marina glandifera Bauhini, Alga dentata Raji, Fuci membrana del calyciformes... Эти водоросли росли на глубине двух-трёх футов под водой на скалах. Истрёпанный вид водорослей указывал, что они некоторое время пробыли на берегу, а затем были смыты отливом.

   — Ну и что? — хмуро спросил Свен Ваксель, когда Стеллер познакомил его со своими наблюдениями. — Эти водоросли, наверное, принесло с Камчатки.

Язвительно улыбнулся Стеллер, а потом, снисходя к необразованности лейтенанта, пояснил:

   — Fucus clafae effigie, господин лейтенант, не растёт возле Камчатки!

   — Мало ли откуда их могло принести! — теряя терпение, сказал Ваксель.

   — Господин лейтенант снова ошибается... — мягко возразил Стеллер. — Только абсолютное незнание ботаники, господин лейтенант, не даёт вам возможности увидеть того, что видно сейчас любому образованному человеку. Среди выловленных водорослей мною обнаружена Fucus lapathi sanguinei follis Journ. Хочу обратить внимание господина лейтенанта, что из-за хрупкости своей Fucus lapathi sanguinei follis Journ давно бы уже была порвана волнами, если бы находилась в воде длительное время. Что же это, спрашивается, значит, господин лейтенант?

   — Что? — спросил Ваксель.

   — То, что земля, возле которой выросли эти водоросли, рядом, господин лейтенант!

Вот так обоснованно, с величайшей, как он потом напишет в своей книге, скромностью представлял Стеллер безошибочные признаки близкой земли Свену Вакселю, но каждый раз встречал в ответ только грубость и насмешки.

   — Где же эта земля, господин профессор? — опомнившись, язвительно спросил лейтенант. — Почему я не вижу её, хотя и держу в руках подзорную трубу?!

   — Как я полагаю, — учтиво отвечал Стеллер, — надобно изменить курс корабля и плыть к северу, откуда, по моим наблюдениям, и движется течение, приносящее упомянутые водоросли. Извините, господин лейтенант, но только полный дурак может не сообразить этого.

Увы... Разговор со Свеном Вакселем дал Стеллеру лишний раз возможность убедиться, что в России все потенциально величайшие и выгодные предприятия не могут оправдать своих начинаний. Лишь при взаимной и истинной гармонии интересов и действий людей и при отсутствии — как у него, Стеллера, — особых умыслов и корысти, малое начало может перерасти в великое предприятие, а скромный аванс быть вознаграждён тысячекратно.

Большинство офицеров «Святого Петра» беззаветностью Стеллера — он ясно видел это! — не обладали. За десять проведённых в Сибири лет, когда каждый из них жил, как хотел, они переняли манеры и спесь безграмотной черни... Они совершенно забылись, и считали себя глубоко оскорблёнными, когда Стеллер говорил им то, чего они не знали и не могли но своей необразованности знать.

Однако Стеллер не оставлял надежды довести своё мнение до господина Беринга и, когда вестовой Овцын поделился с ним своими опасениями насчёт болезни капитан-командора, воспользовался предоставившимся случаем. Убедившись, что болезнь Беринга выдуманная, Стеллер немедленно приступил к осуществлению своего плана.

Беринг внимательно выслушал рассказ Стеллера о наблюдении за водорослями, а потом — увы, как и другим офицерам, Берингу казалось постыдным принять совет Стеллера, поскольку тот не был моряком! — сказал, что в море во многих местах имеются растения, и господин Стеллер не умеет делать достоверных выводов об этих вещах.

Этот ответ возмутил Стеллера.

— Известно ли господину капитан-командору, — осведомился он, — что я очень хорошо знаком с жизнью моря? И особенно с местами вокруг Зелёного Мыса и Бермудов. Я знаю названия растений и знаю, почему они могут там расти. Однако здесь, на севере, условия существенно отличаются. Морская вода здесь не так прогревается солнцем и потому имеет совершенно другой состав.