Ревизор: возвращение в СССР 10

— Мама помадой воротник Пашиной рубашки измазала, чтоб нас поссорить, — мрачно пояснила Галия.

Марат затих.

— Ты слушаешь? — спустя несколько секунд молчания Галия заволновалась, что связь прервалась.

— Жопа, — сдавленно ответил Марат. — Извини. Но, блин, какая же жопа!

— Да я сама в ужасе. Не хотела папе говорить, когда мы догадались, что это мама. Но и молчать про такое, сам понимаешь.

— Ну да, не вариант, — Марат вздохнул. — И главное, что она к ведунье этой своей опять пошла. Обещала же отцу, что завязала с этим. Клялась…

— Что теперь будет? Как думаешь? Они помирятся? — Галия не могла найти себе места от переживаний.

— Ха! Ты отца хорошо знаешь. Он только с виду спокойный. Злить его — себе дороже. А сейчас ему сильно подгорело. Боюсь, что все только началось. Это надолго, точно. Такое он матери не забудет. Они спят в разных комнатах, не разговаривают больше. И отец не пьет. Вообще ни капли.

— Мамочки! — Галия в ужасе прикрыла рот ладошкой. — Это плохо.

— Вот и я о том. — Марат согласно хмыкнул. — А ведунье этой я вообще не завидую. Отец всерьез к ней собрался. Сказал, что с дежурства заедет и ухмыльнулся так, что, если б он за моей спиной в самолете стоял, я б без парашюта вниз прыгнул, даже не раздумывая.

Поговорив с братом, Галия на негнущихся ногах вышла из телефонной будки и плюхнулась на стул рядом с Пашей.

— Нельзя было родителям про помаду рассказывать, — дрожащим голосом сказала она, а потом, помолчав, добавила. — И не рассказывать тоже было нельзя.

Всю дорогу домой обсуждали с женой сложившуюся ситуацию. Расспрашивал Галию обо всем подробно, давая ей выговориться и тем самым успокоиться. Заметил, что чем больше она проговаривает волнующие ее темы, тем более рационально начинает их оценивать. Речь моей жене явно позволяет справиться с эмоциями. Не всегда и не у всех это срабатывает. Но у нее именно такая особенность есть. А вот если молчит и что-то сама себе думает, то жди беды. Нафантазирует такого, что потом только диву даешься.

Замес у них в семье, судя по рассказу Галии, сложился серьезный. Наворотила Оксана дел, нечего сказать. Сколько живу, столько поражаюсь тому, какие странные поступки могут совершать люди под влиянием эмоций, особенно негативных. Была же нормальная совершенно женщина, когда только начали общаться, впечатление производила самое благоприятное. И на тебе! Слова какой-то бабки-ведуньи в одночасье разбудили сидящие внутри страхи и превратили прежде спокойную и веселую мать семейства в фанатичку, одержимо нападающую на избранника дочери.

Обиднее всего в этой ситуации мне было за Загита. Вот кого я по-настоящему уважал. Мужик отличный, обстоятельный. Профессия у него такая важная и сложная. Вот совсем не хотелось ему нервы трепать лишний раз. К тому же я понимал, что он всю эту историю реально сильно переживает. Ему неприятна вся ситуация, и за жену стыдно, и перед дочерью и мной вину явно чувствует. Хотя он-то причем! Оксане, той, с гуся вода вся эта эпопея. Она все равно все переиначит на свой лад. Фанатики, они такие. У них доминанта, и они под нее все вокруг себя переделывают, а остальное просто игнорируют. И чего ее так на мне зациклило?!

Во всех этих раздумьях пришли с Галией домой. Жена после разговора и прогулки успокоилась, снова с Инной пошла в комнату шторы подшивать, что-то беззаботно щебеча про складки и правильную длину полотнища. А я, наоборот, впал в какое-то мрачное настроение. Попытался учиться, но сосредоточиться никак не мог. Пошел на кухню. Надо чаю сделать покрепче и сладкого поесть. Вдарить, так сказать, эндорфинами по пессимистическому настрою.

На кухне сидел Петр. Чаю он уже как раз заварил, чем порадовал. Так что сели хомячить сладкое с ним на пару. Речь как-то сама собой снова зашла про перспективы получения жилья.

Разговаривая с зятем, не мог отделаться от ощущения, что тот что-то не договаривает. Обычно такой прямодушный и конкретный в ответах, при вопросах про жилье Петр начинал юлить, мямлить, пытался общими фразами отделываться или просто жаловаться, что «все сложно». Что за фигня, не пойму?

— А про доплаты не спрашивал? — поинтересовался я, когда заговорили о съемном жилье. — Я слышал, что офицерам доплаты вроде делают, когда семья на съемной квартире живет. Не знаю, насколько большие. Но хоть что-то.

— Не получится, — отмахнулся Петр. — Я уже спрашивал. Сказали, что, если бы общежития не было, тогда да. А так не положено.

Я при этих словах чуть чаем не поперхнулся. Ну-ка поподробней с этого момента, пожалуйста!

— Какого общежития? — максимально нейтральным тоном поинтересовался я. — Вам общежитие предлагали?

— Ну да. — Петр, помявшись, кивнул. — Но Инна не захотела.

Ну нифига себе новости! Приплыли, господа!

— То есть? — переспросил я. — Что значит, не захотела?

— Ну, там однокомнатная только, — начал объяснять Петр. — и расположено общежитие не так удобно, как эта квартира. До метро ехать надо.