Ревизор: возвращение в СССР 10

Наконец, мне пришел в голову нормальный вариант — у меня же есть отец доцент, да еще и в вузе, где почти никому не интересно, как можно развивать экономику стран Азии и Африки! Да мне и печатать тогда ничего не надо будет самому — достаточно попросить его и купить какую-нибудь шоколадку, которую он отдаст одной из машинисток, их у них на факультете хватает. Да, точно — я имел опыт печатания на машинке лет так тридцать назад в прежней жизни, но быстро это делать и тогда не умел. Помню, как пачкал пальцы, меняя ленты и вставляя копирки, как важно засовывать копирку правильной стороной, и какая ярость тебя охватывает, когда ты обнаруживаешь, что случайно положил ее неверно, и копии не получилось. Да, шоколадка — это недорого, зато все сделают быстро и аккуратно.

Сбегал к телефону, набрал отца. Тот подтвердил, что набрать доклад не проблема, машинисток хватает. Договорились, что рукописный текст я передам с Галией, и с ней в тот же день его вернут мне обратно в печатном виде в двух экземплярах.

Так, у меня была писчая бумага, ручка, но не было текста. Я уже собрался садиться писать доклад, как вспомнил, что это же СССР. Никакой доклад без ссылок на бессмертные цитаты Маркса, Энгельса и Ленина невозможен. К счастью, несколько толстых томов классиков у нас дома уже лежало прямо в прихожей, невозможно было не иметь их в жилище двух студентов-первокурсников. Тут же пристроился около них, усевшись прямо на пол, и принялся листать один за другим в поисках подходящих цитат.

Будь я настоящим шестнадцатилетним парнем, дело могло бы затянуться, но с моим-то опытом работы с литературой более-менее подходящие цитаты нашел быстро и безо всякого гугла. Выписав их, вернулся в комнату и приступил к написанию доклада. К одиннадцати вечера доклад был готов. Восемь страниц мелким убористым почерком, на машинке тоже примерно столько же выйдет, сопоставлять свой почерк с размером листа на машинке я еще не разучился.

Московская типография.

Во вторник после пар всем нашим коллективом поехали в типографию. Выйдя на нужной остановке, были озадачены вопросом, куда двигаться дальше. Промзона, не промзона, несколько домишек из красного кирпича, в землю вросших, общим забором обнесенные. От ворот и калитки одни кирпичные арки остались. Строения совсем старые, еще Наполеона, наверное, видавшие. Ни одной таблички с названием улицы и номерами домов. И спросить не у кого. В стороне ещё какие-то строения, но нам сказали, типография недалеко от остановки.

Пошли наугад. Вокруг одного дома обошли, ни вывесок, ни дверей открытых. Вокруг второго обошли, нашли открытый вход и ломанулись туда. Подъезд освещался одной единственной тусклой лампочкой. Только мы закрыли дверь на улицу, как услышали приглушенный шум работающего оборудования. А когда мы вошли на первый этаж, то шум превратился в грохот. Точно, типография. Стены до середины темно-голубые, а выше белые. По обеим сторонам коридора такие же темно-голубые двери, слева все нараспашку.

Некоторое время мы стояли, растерянно оглядываясь, не зная, в какую сторону нам идти. Никого не было видно. Кричать было бесполезно, в таком грохоте нас никто не услышал бы. Решил идти по коридору, пока кого-нибудь не встретим.

Мы проходили мимо открытых дверей и заглядывали в каждое помещение. В небольших комнатах размером со школьный класс, стояли какие-то машины. В каждой комнате оборудование было одного типа. Мы прошли несколько комнат и вышли в небольшой вестибюль с гардеробом самообслуживания. Расслабленная вахтёрша, увидев нас, аж книгу из рук выронила.

— Вы кто такие?! — вскочила она, опомнившись. — Как сюда попали?

— Здравствуйте! — вышел вперёд Борщевский. — Мы из Комсомольского прожектора. Нас ждут.

Вахтёрша уже успела подскочить к нам и, загораживая коридор, из которого мы только что пришли, закричала:

— Стойте тут!

— Хорошо, что у неё ружья нет, — пошутил я. — А то пленных бы она брать точно не стала бы. Такая бабка шустрая!..

Опешившие от «теплого приема» ребята начали усмехаться шутке и немного расслабились.

Вахтерша скрылась за одной из тех закрытых дверей, мимо которых мы только что прошли. Вскоре к нам вышел полноватый мужчина, напомнивший мне актёра Евгения Леонова, за ним семенила враждебно настроенная вахтёрша.

— Приветствую, комсомол, — приветливо поздоровался с нами он и пожал нам с Кирюхой и Лёхой руки. — Откуда будете?

— МГУ, экономический факультет, — вышел вперед Борщевский, протягивая руку. — Я глава группы комсомольского Прожектора, Кирилл Борщевский.

Василий Филиппович Кузнецов, — директор пожал протянутую руку.

Кирилл с важным видом быстренько представил каждого из нас.

— Вы вот спросите их, Василий Филиппович, как они сюда попали?! — науськивала начальника бабка.

— Да как, как? Через чёрный ход? — показал он в сторону тёмного подъезда, через который мы и прошли. — Шли бы по тропе от остановки, зачем вы вокруг-то потащились?

— Не видели мы никакой тропы, — буркнул Борщевский.