Ревизор: возвращение в СССР 13 (СИ)

Видимо, задумывалось, что я должен нервничать, ведь в папке должно было лежать мое дело. Но я спокойно осматривался, изучая обстановку в кабинете и нарушать тишину первым не спешил. Портрет Дзержинского на стене, вымпел красного цвета с какой-то надписью на столе, небольшой двустворчатый шкаф в одном углу, сейф в другом углу. Много времени это не заняло, и я принялся изучать художественные достоинства портрета Феликса Эдмундовича. На этом занятии был прерван:

– Кому-то еще о своих подозрениях в адрес американской компартии, Павел Тарасович, говорили?

– Нет, конечно. К счастью, в кругу моих собеседников эта тема никому и не интересна. Знают, что в США есть компартия, и все на этом.

– А во время поездки в ГДР не собираетесь ее обсуждать?

– Вообще об этом не думал. А что, надо?

– Нет, не надо! – с нажимом сказал капитан.

– Ну и хорошо! – удовлетворенно сказал я.

Капитан нахмурился. Видимо, я первый пацан в этом кабинете, которого вызвали и который при этом никак не желает волноваться. Наконец, он спросил:

– Вы понимаете, что на территории ГДР значительно больше различных подозрительных лиц, чем в Москве? В том числе пытающихся организовать провокации против советских граждан или и вовсе, завербовать их?

– Не осведомлён об этом, но, в принципе, звучит логично. – ответил я.

– Почему логично? – спросил он.

– Ну, чем ближе к границе с западными странами, тем больше можно такого ожидать, – пожал плечами я.

– И как вы собираетесь реагировать, если столкнетесь с подобным?

– Ну, как советский комсомолец, конечно, – сказал я, – на провокации не поддамся, шпионов пошлю к черту.

Капитан снова замолчал, что-то задумчиво листая.

– Тут написано, что вы отказываетесь сотрудничать с нами. Это верно?

– Нет. – безмятежно ответил я.

– Почему нет?

– Так я вот прямо сейчас сотрудничаю. Честно отвечаю на вопросы. Сообщаю, что пошлю к черту вражеских шпионов, если попадутся под руку. Не молчу, не отказываюсь прийти и поговорить.

Офицер КГБ запыхтел. Понятное дело, ответил я на грани фола. Кто-то с болезненным самолюбием мог бы принять мой ответ за издевку. Но у него с самолюбием все было, похоже, в порядке. Так что он задал следующий вопрос:

– Здесь сказано, что вы на регулярной основе обучаетесь стрельбе из снайперской винтовки. С какой целью?

– Восхищен подвигом советских снайперов во время войны с гитлеровцами. В случае новой войны хочу быть наиболее эффективной единицей на войне. Не рядовым винтиком в окопе.

Показалось, или капитан одобрительно кивнул? Голова дрогнула совсем незаметно.

Снова повозился в бумагах.

– Хорошо, разрешение на выезд вы получили.

На этом наш диалог закончился. Он молча проводил меня к выходу из знаменитого здания.

Выходил из офиса КГБ довольный тем, что в этот раз не пытались снова сделать из меня стукача. Я так понимаю, что капитан в ходе разговора со мной понял, что не прокатит такая попытка, и не стал заниматься фигней. Приятно иметь дело с умным человеком!

Придя домой, первым делом, позвонил бате, рассказал про статью, зачитал самые острые и злые моменты. Посмеялись с отцом, что Карина браться не хотела, сомневалась, что такое может быть. А потом, похоже, как огребла сама люлей от заведующей, и как взяло ее за ретивое!

Просил передать от меня Карине искренние поздравления и восхищение. Она молодец!

– Газету с этой статьёй в рамку вставлю и над рабочим столом повешу. – пообещал я. – Ибо нефиг!

Похвастался и перед Галией. Она с интересом прочитала статью, одобрительно кивая головой.

Утром сразу после первой пары меня выловила помощница Самедова и велела подойти к нему. Подумал, что он насчёт «Прожектора» меня вызывает, не знает, что ли, что я на конференцию уезжаю?

Постучавшись в кабинет Фархатыча, вошёл, не дожидаясь разрешения.

– Можно? – спросил я. – Добрый день.

– Проходи, Павел. – встал со своего места Самедов. Это насторожило, обычно, он так не делал. – Садись. – положил он мне руку на плечо.

– Что-то случилось? – сел я на ближайший стул.

– Ничего не случилось. Пока. – сказал он вкрадчиво, то ли угрожая, то ли на что-то намекая. Становилось всё более и более неуютно. Опять попросит следить за кем-то? – К тебе есть комсомольское поручение. – наконец, продолжил он и подошёл к своему столу, достал толстую пачку фотографий и показал мне. – Это надо изучить. Но так, чтобы никто не видел и не знал. Докладывать только лично мне. В руки никому документы не давать.

– Почему? Что за секретность? – забеспокоился я.

– Этот материал собран в результате оперативной разработки. – многозначительно посмотрел на меня Самедов. Нашёл какую-то газету и стал заворачивать в неё снимки. – Никто не должен знать об этом, так как дело ведется прямо сейчас.

– А почему оперативники сами не изучат? – пытался вникнуть в ситуацию я.

– Много вопросов задаёшь. – пододвинул он ко мне газетный свёрток с фотографиями и демонстративно положил сверху пятьдесят рублей одной бумажкой.

– Понял. Посмотрю. – взял я деньги и фотки.

Это что, плата за молчание?

– Как срочно это надо? У меня конференция…

– Чем быстрее, тем лучше.