Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ)

Галию расставание расстроило и сердце матери кровью обливалось, глядя на неё.

Все дети разъехались кто куда, – думала Оксана, глядя в окно автобуса, когда он тронулся. Никого не осталось. Как дальше жить? Что делать? Было ощущение, что землю выбили из-под ног. Коварно, подло, исподтишка. Внутри клокотала обида. Неожиданно для себя она оказалась никому не нужна после того, как столько лет была центром большой семьи, всё свое время и силы отдавала ей. С семьёй были связаны все её планы на будущее и вдруг всё рухнуло. Нет детей. Нет планов. Нет смысла в жизни.

А Загит каков! Ни словом не обмолвился, что Руслан, оказывается, встречается с ним за её спиной, показывает отцу внучку. А ей, родной матери, даже не пытался, даже не предлагал. А Рафик? Подлец. Даже не написал, что женился, что дочка родилась. Как они такими выросли? Она же души в них всех не чаяла?!

Оксана почувствовала опустошение внутри от предательства самых близких людей. Только дочка и младший сынок к ней хорошо относятся. Но Галия подпала под дурное влияние Пашки, и то ли еще будет… Надо будет хоть Марату сказать, когда позвонит, чтобы он подальше от Пашки держался…

***

Подмосковье. Орехово-Зуевский район.

– Этим штабелям конца-краю не видно, – проговорил молоденький солдатик, приложив руку ко лбу, прикрывая глаза от палящего солнца. – Зачем их надо было здесь хранить?

– Технология добычи такая, – ответил ему озабоченный Загит. – Сохнут они от тридцати до сорока дней в зависимости от погоды.

– Ну, сейчас-то они уже наверняка высохли по такой-то жаре? – недоумённо посмотрел на него срочник. – Что их не вывезли?

– Пропускная способность узкоколейки не резиновая. Вывозят всё, что могут.

Загит осмотрелся вокруг и покачал головой. Плохо, что задымлённость такая. Новое возгорание поблизости хрен увидишь, пока к огню вплотную не подойдёшь.

– Товарищ капитан! – вернулся лейтенант Горохов с половиной своих бойцов. – С северной стороны все озёра и пруды пересохшие. Воды нет.

– Вы на километр углубились, как я велел? – с сомнением спросил Загит.

– Мы километра два прошли, – серьёзно посмотрел на него Горохов, – от ручьёв одни русла остались и пустое озеро нашли с растрескавшимся дном.

– Плохо, ребятки, плохо, – проговорил Загит. – Одна машина на такую территорию и ту заправить негде.

Тут к ним подбежал радист.

– Капитан Сахаров просит подкрепления! – доложил он. – У них возгорание.

– Так, выясни направление и передай в штаб, что выдвигаемся к новому очагу. Горохов, строй взвод, – велел Загит лейтенанту и, дождавшись, пока все окажутся перед ними, ещё раз напомнил: – Идём друг за другом. Первому дайте шест в руки, он идёт как по болоту! Пробует сначала грунт. Горячая земля под ногами – трындец! Температура в прогаре шестьсот градусов! Внутри все выгорает, и, если идете неосторожно, словно по Бродвею, наступаете на тонкую поверхность, и проваливаетесь прямо в крематорий. Оттуда никого уже не спасти, ни одного шанса. Проникнитесь, бойцы! Это не шутки! Все поняли?

Солдаты подтвердили нестройным хором. Загит увидел по их лицам, что был услышан.

– От огня уходим по направлению ветра. Все всё поняли? Хорошо, лопаты в руки и вперёд!

***

Закончив писать лекцию для КГБ, перечитал свой текст, вроде, всё максимально возможно политкорректно и не блещет послезнанием.

Ближе к вечеру вернулись с работы Миша и Марат.

– Отец вчера не звонил? – встревоженно спросил Марат.

– При мне нет, – ответил я и взглянул вопросительно на Мишку, тот только пожал плечами в ответ и отрицательно помотал головой.

– Что же насчёт машины-то делать? – обеспокоенно смотрел на меня Марат. – Срочно надо будет платить? Или можно будет обождать чуть-чуть?

– Не знаю, – честно ответил я. – Пусть, сначала, приедет, а то машины ещё нет, а мы уже делим тут шкуру неубитого медведя.

***

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

Лина изнывала от зноя. Мало того, что жара стоит несусветная, мало того, что охладиться можно только в речке, до которой пока дойдёшь и вернёшься, опять весь вспотеешь. Так на неё ещё нацепили две длинных юбки и заставили носить платок и прятать под ним волосы.

Лина не могла понять, почему женщина нечистая, почему нельзя ничего и никого касаться своей юбкой и почему нельзя подниматься на второй этаж в домах? Что за средневековый бред?!

Ещё и с работой полный швах, ничего интеллигентного ей в колхозе не предложили.

– Иди на ферму, – посоветовала ей свекровь, – хоть, при молоке будем.

Ага! – подумала Лина. – Стоило десять лет после школы учиться, сначала четыре года в техникуме, потом шесть лет параллельно с работой в институте, чтобы, в итоге, в коровнике оказаться?

Всё чаще и чаще Лину стала посещать мысль, что она здесь не на своём месте и, пока не закончился отпуск, надо возвращаться в Москву, ехать к матери на поклон и мириться. Дом-то в Быково она без неё, Лины, не продаст, но выселить её по месту прописки из своей квартиры вполне может.