Ревизор: возвращение в СССР 19

Мишка ничего не сказал. Но на его лице отражались все его размышления по поводу сказанного. Стало ясно, что его самооценка после такого резко повысилась. Ну, главное — чтобы не зазнался! Мне мажоры в ближнем кругу ни к чему. О, работа поможет вернуть его быстро на грешную землю!

— Раз приехал, будешь помогать. А что только спросить ехал, то в учет не будем брать. Зато покормлю!

Вдвоём мы довольно резво соорудили один образец верёвки со свободным концом. Крючки не пригодились, мы просто вкрутили два длинных самореза в дюбеля на разной высоте и оставили по два сантиметра снаружи, чтобы можно было завязать на них верёвку. Потом обрежу и привяжу на конце шторное кольцо.

Провисала она не так сильно, как хотелось бы. Галия, с её ростом, сможет использовать, максимум, половину верёвки.

— Фигня какая-то получилась, — разочарованно проговорил я, осматривая своё изобретение.

— Да ладно, пойдет. А по краям сам будешь вешать, — подсказал Миша. — А если очень надо будет, можно и на табуретку встать.

— Ну, так-то да, — согласился я. — Считаешь, есть смысл ещё две сделать?

— Ну а почему нет? — одобрительно оглядел мою верёвочную конструкцию друг.

— Ну, давай. У меня есть ещё немного времени. Сделаем сколько успеем. Мне, главное, под дюбеля отверстий насверлить, а остальное можно хоть по ночам доделывать.

А вообще, надо посидеть, повспоминать, как были устроены складные сушилки. Я же видел их тысячу раз разные. Да у меня у самого такая была в доме. Карнабеда мне по схеме хоть чёрта лысого согнёт. Ничего в такой штуке сложного нет…

Потом мы вместе с Мишей пошли к метро. Я поехал в Пролетарский райком к Сатчану, а Миша к себе в общагу.

— Ты теперь будешь сам приезжать на совещания и довольно часто, — наставлял меня Сатчан, — так что запоминай дорогу. И запоминай, что говорить на проходной.

— А что говорить на проходной?

— Я в сауну, — посмотрел он на меня серьёзно.

— Ты шутишь?

— Нет. Так и говоришь.

— Ну, давай я попробую пройти на территорию через проходную, — предложил я. Выгляжу я молодо, нужно убедиться, что такой пароль сработает. На проходной-то, небось, привыкли пропускать людей от тридцати лет и выше. А корочками Верховного Совета мне тут точно светить не стоит.

Он высадил меня перед проходной, а сам поехал к воротам.

Пароль сработал — меня пропустили, смерив удивлённым взглядом. Но главное результат: я на территории.

Сатчан тоже уже заехал на своих Жигулях и побибикал мне, мол, давай садись.

В этот раз я уже старательно запоминал дорогу к оздоровительному центру этого предприятия.

Увидев его, я всё вспомнил, и лягушатник, который они называли бассейном, и коричневые квадратики плитки вокруг него.

Народ уже собирался, но, как выяснилось, не все еще прибыли. Мы расселись в простынях вокруг стола и с интересом разглядывали друг друга, знакомясь. Захарова я уже знал. Посмотрел на еще четырех человек из его группировки.

От нас задерживался Ригалёв.

— Кстати, я вчера замолвил словечко за вашего студента, — нарушил молчание за столом Войнов, глядя на нас с Сатчаном.

— А-аа, — дошло до меня, откуда такой переполох сегодня в МИИТе, — слышал, слышал, как вы «замолвили словечко». То-то там головы полетели! — рассмеялся я.

— Это не я, — улыбнулся Войнов. — Не мой район. Это они уже там сами. Или вообще не они, насколько я понял, там еще до моего звонка все уже назад откатили…

— Главное, что справедливость восторжествовала! — притащил Сатчан банку пива. — Кому налить, товарищи?

Я подставил ему стакан и один из людей Захарова тоже. Остальные, видимо, будут что-то покрепче или вообще не будут.

Появился Ригалёв и совещание началось.

Первым слово взял Захаров. Поздравил нас всех с началом совместной работы и высказал надежду, что сотрудничество наше будет плодотворным, после чего передал слово одному из своих, назвав его Ганиным. Тот самый Ганин — как же, помню, что он проворовался. Оказывается, он у них бухгалтер. Интересно, а у нас кто деньги считал?

Ганин открыл обычную общую тетрадочку и начал доклад: у нас под контролем в общей сложности теперь тридцать четыре больших и малых предприятия. Средний доход по году с них такой-то, горкомовский налог, зарплата силовиков, прочие расходы… остаток, подлежащий распределению, такой-то.

Называемые цифры меня не шокировали. Меня шокировала его тетрадь. Это каким надо быть непуганым идиотом, чтобы вот так вести всю черную бухгалтерию⁈ Хотя…

— Прошу прощения, Макар Иванович, — обратился я к нему. — Надеюсь, вы используете какой-то шифр для ведения ваших записей? В целях безопасности?

Глава 8

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

— Какой ещё шифр? — не понял меня Ганин.

— Ну, какой? Секретный, — с сарказмом посмотрел на него Захаров.

— Сокращения использую, — недовольно закрыл свою тетрадку Ганин.

— Это не то, — серьёзно глядя на него, сказал я. — Этого мало. Сокращения, небось, по первым буквам? Так это на раз-два всё вычисляется.