Ревизор: возвращение в СССР 20 (СИ)

По дороге к метро думал, что дурацкая получилась ситуация. Может, предупредить Сатчана, что тесть ему позвонить может? А то он еще Сатчану начнёт меня в пример ставить, типа, посмотри, где приезжий студент, и где он. А тот же не сможет открытым текстом ему объяснить, что это, собственно, он с коллегами мне это и устроил. Вряд ли у них настолько доверительные отношения.

Остановился все же и позвонил Сатчану из автомата. Тот долго хохотал, услышав о нашей встрече с его тестем. А потом сказал:

— Спасибо, что предупредил, я не подумал, что вы там запросто можете встретиться. Сейчас что-нибудь придумаю, чтобы красиво отбрехаться, если позвонит или жену на меня натравит, чтобы разузнать, что происходит…

Экономии по времени на дорогу не получилось, хотя я на это рассчитывал. На метро ехать меньше, чем от дома, а до метро идти больше.

Просидел в библиотеке до восьми часов вечера. Нашёл и Межуеву новинки, и себе информацию для статьи в газету и с чувством выполненного долга отправился домой.

Во вторник в университете не успел я войти в аудиторию, как на меня налетели наши парни и потащили в сторону, подальше ото всех.

— Представляешь, показали мы Марку то письмо, он так удивился, — рассказывал Булатов, — что оно к нам попало! Прямо сказал, что все письма до нас проверяются и всё это очень странно.

— Похоже, ты был прав, — продолжил Витя Макаров, — и мы чуть серьёзно не влипли. Спасибо, что не дал нам выбросить это дурацкое письмо. Мы уже думаем, что и не было никакого ветерана…

— Всё может быть, — усмехнулся я. — С них станется. Главное, вы себя проявили ответственными работниками, не прошли мимо крика души старого человека, но действовали в рамках своих полномочий и обязанностей.

— И что, они теперь, нам так и будут провокации устраивать? — спросил Лёха. — А мы пропустим что-то, не выбросим, а, допустим, ответ напишем?..

— Ну, Марк же проверяет, что вы там отвечаете? — возразил ему я.

— Вроде, читает, — кивнул Витька, — Ильдар вот, тот просто подписывает. Не читая… Блин. Хорошо, что ты рядом оказался и ума вложил. А то вышвырнули бы нас уже с работы…

— На то мы и друзья, — улыбнулся я. А сам мысленно усмехнулся.

Кто б тебя вышвырнул? Никто бы вас не вышвырнул, наивные! Угрожая дать делу ход, комитетчики взяли бы согласие на сотрудничество со всех, кроме Ираклия, он его и так уже дал. И был бы уже у вас у каждого оперативный позывной… Взять того же Макарова сердобольного. Да о таком агенте только мечтать можно! Сын замминистра МИДа!.. Да, испортил я КГБ красивую комбинацию… Главное, чтобы не узнали о моей роли и претензии не выкатили. Интересно, сольет ли им Ираклий информацию, что я пацанов от глупостей остановил? Кстати, пусть это будет лакмусовой бумажкой, на предмет того, можно ли ему доверять. Если обратятся ко мне с такой претензией, да даже через того же Румянцева, то все с ним будет ясно.

После пар поехал на Лубянку. Сегодня предстоит лекция по союзникам СССР в ОВД. Интересно, что от моего текста осталось?

Но, к моему удивлению, текст мой вообще не тронули. То ли мои лекции им нужны только в качестве нового вектора для собственных рассуждений, то ли… хрен его знает.

Румянцев задумчиво наблюдал за мной, пока я перечитывал оформленный экземпляр собственного доклада. Потом он отвёл меня всё в тот же зал, где я поздоровался с людьми в масках. Некоторые глаза в зале мне показались уже знакомыми.

Привычно прочитал лекцию и перешли к вопросам. Первый же вопрос задал офицер с первого ряда. У него из-за маски съезжали с носа очки в дорогой металлической оправе, и он вынужден был их периодически поправлять.

— Можно поспорить насчёт массового перехода граждан Варшавского блока на сторону капиталистов, если дать им свободу выбора. Но, допустим, вы правы. И какой из всего этого вывод? Что с этим делать?

— А ничего не сделаешь, — развёл руками я. — Всегда, повторяю, всегда хорошо там, где нас нет. И пока они не хлебнут капитализма по самое горло, они не поймут, что имеют при социализме. Им сравнивать не с чем. Кроме самых возрастных, которые помнят, как было при капитализме. Но проблема в том, что жили они при капитализме в свои молодые годы. А это возраст, когда воздух свежее, продукты вкуснее, девушки красивее. Они этот период жизни романтизировали, и многие обо всех тягостях капитализма и позабыли, в уме осталось только хорошее.

— А почему вы решили, что наибольшие проблемы с лояльностью к СССР у нас именно в Венгрии, Польше и Чехословакии? — не унимался офицер с первого ряда.

— Ну, что касается Чехословакии и Венгрии, то мы могли уже в этом убедиться в 1956 и 1968. Но давайте пройдемся детальнее по каждой стране. Не стоит забывать, что Венгрия была частью правящей верхушки в Австро-Венгрии, и венграм это нравилось. Огромная империя Австро-Венгрия рухнула в результате поражения в Первой мировой войне, и у венгров начались нелегкие времена. А во Второй мировой войне они были нашими непримиримыми противниками, и сражались с нами ото всей души.

Я заметил, как дернулся офицер, и понял, что он хочет сказать. Усмехнулся и продолжил: