Ревизор: возвращение в СССР 23 (СИ)

— Да, сын, — поддержал меня Загит. — Мама переедет в однушку, а разницу деньгами заберёшь ты, купите с Настей дом Ахмада и ты пропишешься там. А мама останется в однушке прописана одна. Зачем ей три комнаты одной?

— Я не представляю себе этого. Вообще! — ошеломленно смотрел на нас Руслан. — Как я это маме скажу?

— Так и скажешь, — с сочувствием сказал Ахмад. — Мам, мне надо обеспечить своей семье достойную жизнь, нормальные условия. Хочешь, поменяемся с тобой, ты поедешь в Настин домик, а мы в трёшку. Хочешь, трёшку обменяем с доплатой на однушку, тебе квартира, мне доплата, мы продадим Настин домик и купим себе дом получше и побольше.

— А если она откажется? — с сомнением в голосе ответил Руслан.

— Тогда тебе придётся прописывать туда дочь, делить лицевой счёт. Вам с дочкой две комнаты, а матери одну комнату. В таком случае, она оказывается только в коммуналке. Свою комнату на квартиру она не поменяет, только с доплатой. Просто, ей надо это объяснить.

— А нам разделят, разве, лицевые счета? Мы же одна семья…

— Через суд, наверное, разделят, — предположил Ахмад.

— Да ну! Какой суд? Вы чего? — сильно нервничая, вскочил Руслан.

— Я так и знал, — махнул рукой Загит. — Не будет никто из детей с матерью судиться.

— А им и не надо, — ответил я. — Для этого есть специально обученные люди. Оформить им доверенность у нотариуса, и они всё сделают, грамотно и быстро. Любой каприз за ваши деньги.

Руслан сел на своё место за столом и смотрел на нас затравленным взглядом.

Так-то я его и понимал, и одобрял. Достойная позиция. Я сам в прежней жизни всего сам добился, ни денег у родителей не брал, ни на их метры не претендовал. Хотя они сами предлагали, раз за разом, и соблазн был. Однажды только взял денег на второе высшее образование, но потом все вернул до копейки. И соблазн за их счет не только вырасти до совершеннолетнего возраста, но и дальше процветать, я преодолел. Но для меня это война с тещей. Терпел-терпел из уважения к ее очень хорошим родственникам и моей жене-красавице, но больше не могу. Оксана должна понять, что со мной связываться себе дороже. Может, это ее образумит, и мы сможем, наконец, установить какое-то хрупкое перемирие… И я, фактически, уже добился очень многого — получив одобрение ближайших родственников Оксаны на эту войну. Мое предыдущее терпение сработало — на фоне Оксаны я чуть ли не святой, и ее родственникам за нее откровенно стыдно. И жена, и Загит эту войну одобрили, поскольку верят в справедливость, ей нарушенную, и согласны со мной, что Оксана перешла все границы и надо ее как-то угомонить… И позиция Ахмада мне важна. Он настоящий мужик, и он тоже мои действия одобряет. А что касается Марата… Он в курсе происходящего, и, хотя открытой поддержки мне не выражает, но и не возражает, и Оксану не информирует. Тоже тяжело назвать его противником моих действий, он помалкивает лишь потому, что боится быть предателем матери в собственных глазах. А так он тоже понимает, что она творит дичь, и я не обязан вечно терпеть, не огрызаясь… Так что Руслана надо прогибать до конца.

— Я лучше в долг возьму где-нибудь три тысячи и выкуплю у вас этот дом, — заявил он, глядя на Ахмада.

— Угу. В банке возьми, под проценты, — ехидно подсказал ему Загит.

— Да подождите вы! — остановил я их. — Да с чего вы взяли, что она против будет? У вас городская квартира или ведомственная?

— Городская, — ответил Загит.

— Тем более, — продолжил я. — Она ж тоже должна понимать, что, если Руслан так вложится, то он дом будет на себя оформлять, туда пропишется. А у неё излишки сразу по метражу появятся. Ей тогда точно кого-то подселят…

В нормальной ситуации, без этой войны, могли бы быть и другие варианты. Можно было бы, например, дочку Руслана прописать к Оксане, чтобы за ней потом эта квартира осталась, когда девочка вырастет. А молодёжь, и правда, три тысячи возьмёт в долг и будет отдавать несколько лет.

— Вы с Настей поговорите с ней сначала. По-хорошему, спокойно, — предложил я. — Может, она вам ещё какой-то вариант предложит. Главное, начать диалог.

— Угу, — скептически взглянул на меня Руслан.

— Ничего сын, я, наверное, приеду и с вами схожу, проведем вместе этот непростой разговор, — попробовал успокоить его Загит.

— Хорошо было бы, — тут же ухватился за эту мысль Руслан и они пошли с отцом курить на лестницу. Ахмад пошёл за ними.

— А что за письма вы всё разбираете? — спросил Марат. — Как ни позвоню, отец всё: я письма читаю. Говорит, интересно!

— Люди пишут в газету на мое имя, — улыбнулся я. — Писем много, вот, мне все и помогают.

Тут вернулась Галия с причёской. Красивая!

— Хочешь, сфотографирую тебя такую? — предложил я и она сразу согласилась.

Вернулись Загит с Ахмадом и Русланом, а Марат опять завёл разговор о письмах.

— А там ещё осталось? — спросил он. — Я тоже хочу почитать, помогу заодно.

— Мы уже заканчиваем сортировать этот мешок, — важно ответил Загит. — А что ты планируешь дальше делать? — спросил он меня. — Надо же отвечать людям.