Ревизор: возвращение в СССР 28

А когда я случайно посмотрел на Брагина, то не удержался от смеха. Костян слушал нас с открытым ртом. Для него это было так необычно и интересно. Археология, раскопки, черепа, реконструкции…

— Потеплее станет, съездим туда все вместе, — пообещал я ему.

— Ловлю на слове! — тут же ответил он на полном серьёзе.

* * *

Анна попросила Загита подняться к ней. Он заметил, что она сильно волнуется и шёл за ней следом по лестнице, напряжённо пытаясь понять, что происходит.

Она усадила его за стол на кухне, села напротив, набрала воздуха в грудь и… выдохнула и промолчала.

— Что случилась, Ань? — озабоченно посмотрел он на неё.

— Твоё предложение ещё в силе? — собралась она, наконец, с духом.

— Конечно! — с готовностью ответил он и схватил её ладони.

— Тогда мне надо тебе кое-что рассказать о себе сначала, — с тоской взглянула она на него, а он лишь поцеловал её руки.

Анна вдруг поняла, что ему можно рассказать обо всём. И она так и сделала, едва сдерживая слёзы… И про бывшего мужа, с которым прожили девятнадцать лет, до того, как его посадили. И про дочь, которая слышать ничего не желает о том, что мать не хочет возвращаться к её отцу. Про сына, который устроил ей вчера форменный скандал, и сказал, что она чудит на старости лет…

Загит слушал молча и только гладил её руки. И она успокоилась, выговорившись.

— Видишь, какая я невеста? — горько усмехнулась она. — С каким непростым приданым… Тебе надо очень хорошо подумать, прежде чем со мной связываться.

— Да нечего тут думать, — счастливо улыбнулся он ей.

— Нет, ты всё-таки подумай, — настаивала она. — Это пока только дети мне истерики закатывают, и то уже всю душу вынули. А бывший когда освободится с его характером? Представляешь, что будет?..

— Что будет, то и будет, дорогая… Разберёмся, — уверенно ответил он. — Ничего особенного тут нет. У всех жизнь непростая. Так что, нечего мне тут думать…

— И всё же. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумал…

— Хорошо, я подумаю, — согласился вдруг Загит и, не выпуская её рук из своих, уставился в потолок с глубокомысленным видом, помолчав пару секунд. После чего снова посмотрел на нее, и сказал: — Всё. Подумал! Женимся!

— Это не считается! — рассмеялась она.

* * *

Проводив гостей, мы с женой поужинали и до конца вечера занимались с детьми, играли, занимались физкультурой, делали массаж, купали. Хороший семейный вечер.

Уложили с женой детей спать, и мы с псом отправились на пробежку. Уже по-настоящему побегали по району. А то поднадоело на улицу выходить только для серьезных разговоров…

В воскресенье Загит был у Галии на подхвате, и Ксюша приходила. У меня появилась возможность поработать.

Заходили Алироевы. Загит отдал им тысячу, и они пришли с целым списком разной плитки, потакая, как я понял, всем своим желаниям и капризам. А что? Могут себе позволить. Ещё они поделились, что ожидают завтра в гости Шанцева. Он приедет в командировку на пару дней.

— Приходи к нам завтра, — пригласил меня Ахмад.

— Раньше девяти часов вечера, наверное, не смогу, — с сожалением подумал я про собрание на заводе «Полёт».

В понедельник в семь тридцать утра позвонил Румянцев и сообщил, что текст лекции про полиграф согласован и меня ждут завтра к десяти. Боялся, видимо, не застать меня, так рано позвонил, чтобы я уже точно на завтрашнее утро ничего не планировал.

Потом позвонила Эмма, долго благодарила за гостинцы. Диана с мужем заезжали к ним вчера. После обеда они собирались обратно в Москву. Заодно Эмма сказала, что выслала мне ещё письмо. Наверное, скоро уже придёт.

Хорошо, что предупредила, буду почтовый ящик проверять.

Она похвасталась, что в местной газете вышли две её заметки на основе тех материалов, что я ей вернул. От всей души поздравил её с успехом. Да, журналистика — это точно ее. Будет для Славки дополнительный повод любить и уважать будущую жену…

Чуть позднее набрал Гусева и уточнил, на месте ли он будет в течении часа — полутора, мол, есть одно предложение, хочу с ним обсудить. Он с готовностью согласился меня выслушать.

Потом вызвал такси, и где-то через час я уже затаскивал свой мешок с письмами в кабинет к Гусеву.

— И что это? — с любопытством протянул он мне руку, разглядывая мою ношу. — Подарки от Деда Мороза? Не поздновато?

— Лучше, Анатолий Степанович, — поздоровался я с ним. — Это письма советских граждан на радио.

Он присвистнул. А я раскрыл мешок и показал ему содержимое. Надо было видеть его лицо. Похоже, он никогда раньше не видел столько писем сразу. Разве что на почте, но это не считается.