Ревизор: возвращение в СССР 29

Кудинову пришлось изменить свой первоначальный казенный текст под давлением директора таксопарка и районного начальства. Уж не знаю, войдёт ли это в сюжет, который увидят зрители. Но Волошин сразу успокоился и благодарно стал поглядывать на меня.

Во время собственно съёмок держался за спиной у оператора, и когда брали интервью у Епихина с Волошиным одобрительно кивал головой в такт их словам, чтобы они чувствовали себя перед камерой уверенней.

Волошин настоял, чтобы в кадре рядом с ним стояли те три таксиста, что прославили таксопарк. Снимали долго и много. Сказал пару слов и начальник колонны в окружении сотрудников таксопарка в новеньких рабочих костюмах на фоне отмытой ремзоны. И в диспетчерскую заглянули, сделали несколько дублей имитации приема заказа от клиента.

Освободились мы только в шестом часу, и Волошин нас всех пригласил в столовую. И съёмочную бригаду, и Бортко с Ригалёвым, и руководителей подразделений таксопарка. Нас набралось человек пятнадцать. Стол был выше всяких похвал. Пить не стал, отговорившись тем, что я за рулём. Посидели очень хорошо. Выпив, Кудинов перестал говорить казенными фразами, и оказался, в общем-то, вполне неплохим парнем.

Вдохновлённый успехом прошедшего мероприятия, Волошин сунул мне с собой, когда я уезжать засобирался, бутылку коньяка и потребовал меня к себе в кабинет. Сказал, что так просто не отпустит. Он был опять красный как рак, но уже от выпивки и радостного возбуждения. Не стал ему перечить, спрятал бутылку в портфель и пошёл за ним.

— Это тебе, — с гордостью протянул он мне объёмный бумажный свёрток, вытащив его из шкафа у себя в кабинете. — Брал немного на вырост, чтобы носил долго! Не так и легко было найти…

Упаковка была объёмная, но лёгкая и на ощупь довольно мягкая. Господи, что же это такое? Но разворачивать тут же не стал, дома уже посмотрю. Поблагодарил его искренне и уехал.

Дома же, развернув его подарок, схватился за голову. Это оказался добротный импортный кожаный бомбер на молнии красивого тёмно- коричневого цвета. Классная вещь, и сидит на мне по ощущениям, как на заказ сделана. Даже, что очень хорошо, небольшой запас по плечам есть, потому как я планирую раздаться в них из-за постоянных занятий физо. Но… с атрибутикой американской армии! Большие яркие эмблемы на груди… Как бы это не форменная куртка какого-то пилота американского, да еще и военного. Ну да, стилизованные погоны в виде силуэта самолета на плечах… Какой-то медведь в шляпе дяди Сэма на груди… Может, какое-то подразделение пилотов со своим символом или талисманом? Ну и неожиданные связи у Волошина!

Представил, как я в этом пилотском бомбере армии США выступаю с лекцией перед офицерами КГБ и рассмеялся собственной фантазии. То, что они охренеют невероятно, дело понятное, с этого и поржать можно… страшно, что будет после… Румянцев, небось, из майора станет снова капитаном… Где-нибудь на продуваемых всеми ветрами и песчаными бурями просторах Казахской ССР будет свою деятельность осуществлять за идеологическую недальновидность. А меня вообще жалко станет… Ну, если я не сгущаю краски, конечно…

Померил куртку перед зеркалом и по влюблённым глазам Галии понял, что куртка классная и мне очень идёт. Но эти чертовы нашивки!.. Попросил жену отпороть их, нафиг.

— Зачем⁈ — удивлённо вытаращилась она на меня.

— Затем, дорогая. Ну, какая армия США? Я заявление в партию написал, того гляди на партийное собрание вызовут… А представь, туда уже бдительные товарищи заявление отнесут, в чем меня видели… Да и не люблю я американцев… Наглые они и только зла СССР желают. Не хочу их пропагандировать, ходя с такими наклейками.

Возразить ей было нечего, и она с откровенным сожалением унесла мой новый бомбер в большую комнату.

Тут раздался звонок и, к моему огромному удивлению, это оказался Захаров. Он попросил о немедленной встрече — ну и как отказать такому человеку? Точно плохая идея…

Так что я вместо заслуженного отдыха поехал к скверу у его дома, ломая всю дорогу голову, что же случилось? Было ещё не поздно, мы увидели друг друга ещё издали. Поздоровался он с мрачным лицом и у меня появились нехорошие предчувствия. Вопросы к нему и так уже накопились, уже давно он себя странно ведет…

— Хочу, чтобы ты свежим, незамутнённым взглядом оценил одну ситуацию, — начал он, предложив мне пройтись. — Но это сугубо между нами. Никто больше не должен узнать…

— Конечно, Виктор Павлович. Слушаю…

— Один нехороший человек решил на моё место родственника посадить своей жены, — взглянул он на меня, оценивая реакцию. — И ищет, за что бы меня можно было подцепить, чтобы с кресла скинуть.

Вот оно что!.. Ну, теперь понятно, почему он так чурается с недавних пор лично в чём-то участвовать.

— По глазам вижу, уже что-то придумал, — с сарказмом проговорил он.

— Нет-нет, Виктор Павлович. Продолжайте. Просто, на свои места кое-что встало…

— Да? Ну-ну, — покачал он головой. — Собственно, это всё. Человек этот, который место родственнику расчищает, член ЦК и занимает хорошую должность…

— Какую?

— Председатель планово-бюджетной комиссии.