Ревизор: возвращение в СССР 29

Пока Галия собирала передачку брату, принёс от себя несколько книг шурину в подарок. А Ахмад объяснял водиле, где находится его бывший дом.

Мы с Ахмадом проводили его вдвоём, он вручил отчиму вторую сумку от Шанцева и уехал.

— Ты посмотри только, что нам Шанцев передал! — показала мне жена, разобравшая сумку от него, пока мы провожали его водителя.

Там оказался кусок сыра швейцарского на полкило, банка итальянского кофе, бельгийский шоколад и две банки чёрной икры по двести пятьдесят грамм.

— Вот он заморочился, — покачал я головой.

Хотя понял, что первый секретарь горкома явно неплохие пайки получает по партийной линии… Вряд ли он все это по случаю в магазине в Святославле купил… Не видел я там такого ассортимента.

Пока было ещё не очень поздно, позвонил Ионову, попросил организовать мне лекцию на каком-нибудь коньячном заводе. Надо же зятю помочь отблагодарить председателя их жилкомиссии, а то сестра так и зависнет до конца жизни в этой общаге.

Всё-таки, Пётр совсем неопытный в житейских делах. Ну, как так можно? Неудобно отблагодарить… Это же надо такое придумать.

Остается надеяться, что как офицер он выше всяких похвал. Главное — не проверять на какой-нибудь войне… Надеюсь, в Афганистан его не отправят…

Ионов сразу понял, что я не просто так дополнительную лекцию прошу. Пришлось объяснить ему, что очень обязан кое-кому, и нужен ящик самого хорошего коньяка, желательно экспортного, человека отблагодарить. И я за него заплачу. Он сказал, что вообще не проблема, и он переговорит на заводе, когда будет мою лекцию назначать.

* * *

Италия. Рим.

Поехали на фуршет на двух машинах, Тарек, Нуралайн, Мария и Алонзо поехали вместе, а Диане и Фирдаусу гостиничный портье тут же вызвал ещё одно такси.

Диана приготовилась смотреть и слушать, вцепившись в руку мужа, чтобы не было никаких инсинуаций. Но обстановка ее разочаровала…

Всё было очень чинно, чопорно, скучно. Все улыбались друг другу неискренними улыбками. Тарека и Нуралайн, видимо, заметил пригласивший их чиновник и они сразу оказались в кругу важных персон. Диану тоже туда пригласили, но только на пару минут, послушать комплименты от замминистра, в связи с тем, что она выиграла конкурс в Монако. А потом Диана с Фирдаусом и Мария с Алонзо оказались предоставлены сами себе. Фирдауса и Алонзо быстро завлекли в разговор какие-то мужчины. Марию увлёк разговор с журналистом. А Диана осталась стоять рядом с Фирдаусом и Алонзо, не понимая ничего из их беседы на итальянском. Разве что отдельные слова всплывали знакомые, из французского… Но по отдельным словам смысл беседы никак не понять.

Тут к ним подошёл итальянский военный, судя по погонам, высокий чин, может даже и генерал. Еще одно дело на будущее — надо попросить куратора по возвращении научить ее различать все эти европейские погоны. Он попытался заговорить с ней на итальянском, но она извинилась по-французски и сказала, что не говорит на итальянском. Тогда он перешёл на английский и Диана вконец расстроилась. Буквально через пару фраз они выяснили, что у них нет ни одного общего языка. Он и сам очень расстроился, но все равно повел себя как джентльмен. Сунул ей свою визитку и откланялся.

Затем к ней подошёл другой мужчина и протянул визитку сотрудника американского посольства в Италии. Французский для него проблемой не стал, правда, акцент у него был, как у настоящего француза, в отличие от Дианы. Быстро выяснил по ее акценту, что французский у нее не родной, она сказала, что она из Москвы, и он немедленно заговорил с ней на хорошем русском. Диана так обрадовалась, что хоть с кем-то может полноценно побеседовать.

Муж стоял рядом, в нескольких шагах, и она без всяких опасений радостно спросила нового знакомого, откуда он так хорошо знает русский.

— Проработал пять лет в Москве в посольстве США, — объяснил, улыбаясь, он. — В СССР не был уже несколько лет. Как там сейчас?

— Нормально, — пожала она плечами, — ничего не изменилось.

Она совсем расслабилась, болтая по-русски…

Рассказала, что они с мужем живут в Москве, она учится в институте.

— А как у вас в институте дело обстоит… студенты могут открыто высказываться? — спросил он, и Диана задумалась над его вопросом.

— Почему нет? — удивлённо взглянула она на него.

— А можете вы сказать любому из студентов или преподавателей, всё, что хотите?

— Ну, в цензурных выражениях если, то да, — аккуратно ответила она, — конечно. Хамить, вообще-то, никому нельзя…

Фирдаус, оказывается, краем уха прислушивался к их разговору и хмыкнул, услышав ответ жены. Диана подумала, что он вспомнил, как её в милицию забрали за нападение на подруг Светки Герасимович.

— Ну, хорошо, — решил сменить тему американец. — А с представителями власти как? Вы можете в открытую сказать им всё, что думаете?

— Ну, постоянно говорила… Особенно, когда ещё в Москву не переехала. А что? Представители власти такие же люди, как все. Почему с ними нельзя открыто разговаривать? Я всегда говорила, что думаю.