Ревизор: возвращение в СССР 3

До войны она служила в Харькове бухгалтером в военторге. Муж, военный, пристроил жену на тёплое место по знакомству, когда его в Харьков перевели. Они неплохо устроились на новом месте и уже планировали забрать дочку к себе, которая пока жила у бабушки в Белоруссии.

Но когда началась война, часть мужа почти сразу оказалась на фронте. А Эльвира со своими отступала на восток. Отступали долго, до октября, пока не оказались под Рязанью.

Когда получили приказ выдвинуться, просто встали и пошли. В чём были. Никто не знал — куда, на сколько.

Август, лето, Эльвира в босоножках…

Она так и прошла всю дорогу до Рязани в этих босоножках. По осенней распутице, иногда по колено в грязи.

Бесконечные грязь и холод…

С тех пор Эльвира с содроганием ждёт каждый год осени. Каждый год ноги осенью опухают и болят весь сентябрь. С каждым годом всё сильнее и сильнее.

Расскажи…

* * *

Славка-то сразу к нам побежал после школы, а мне надо было на завод. По дороге вспомнил, что забыл взять себе чего-нибудь на обед. Трое мелких детей давали жару, даже бабушка растерялась и не снабдила меня ссобойкой в этой атмосфере криков и воплей. А есть хотелось очень. На работе у меня осталось ещё варенье из китайки. Надо пару плюшек московских купить, хватит, чтобы до вечера продержаться.

Пришлось сделать небольшой круг и забежать во второй гастроном. Плюшек там не было, купил печенья овсяного.

На работе в нашем кабинете неожиданно оказалось многолюдно — около стола Изольды столпились коллеги из соседних кабинетов и разговаривали на повышенных тонах. Пока я заваривал себе чай и уплетал печенье, невольно прислушался к происходящему.

Суть конфликта сводилась к тому, что одна из коллег принесла на работу пару зимних сапог для продажи. Сапоги импортные, новые, модные. Хозяйка хотела за них сто рублей.

Приятельница хозяйки сапог из соседнего отдела вызвалась помочь ей с продажей с тайным умыслом накинуть в свою пользу рублей пять. Хозяйка согласилась, думая, что это просто приятельская услуга. И сама тоже предлагала всем, кому могла по сто рублей. А приятельница предлагала по сто пять. Новость по заводу разлетелась быстро.

В итоге сапоги купила напрямую у хозяйки за сто рублей какая-то Альбина. А приятельница теперь требовала с хозяйки свою пятёрку. С её точки зрения, она её честно заработала, ведь это от неё Альбина узнала, что продаются классные сапоги.

А хозяйка сапог ей парировала тем, что она и сама рано или поздно дошла бы до расчётной части и нашла бы покупательницу на свои сапоги.

Не стал даже пытаться вникать в этот нелепый спор. Мне было бы интереснее посмотреть на Альбину из расчётной части. Не та ли это любовница начальника транспортной службы, что подвинула в очереди на квартиру одинокую мать с детьми? К сожалению, именно ее тут не было. Небось, примеряет обновку и прикидывает, где будет ставить сапожки в новой квартире.

Тут вошёл Шанцев. Я думал, бабы разбегутся кто куда по рабочим местам. Но не тут-то было. Они обступили его и потребовали рассудить! Загалдели при этом они все сразу и все на повышенных тонах. На шум вышла и главбух. И тоже, вместо того, чтобы разогнать подчинённых по рабочим местам, она начала вникать в суть конфликта. Видать, скучно ей живется, а хорошая ссора тоже развлечение. Выслушав мнение «за», она согласилась с ним. А потом, выслушав мнение «против», она, к моему изумлению, согласилась и с этим мнением. В конце концов, все обратили своё внимание на Шанцева, что он скажет.

Шанцев велел хозяйке забрать свои сапоги, вернуть деньги Альбине и не сметь больше заниматься спекуляцией на заводе! Зашёл в кабинет главбуха, предварительно пропустив её вперёд, и закрыл за собой дверь.

Чисто мужское решение, усмехнулся я про себя, наблюдая исподтишка за женщинами. Их оно, конечно, не устроило и спор разгорелся по новой. Я сидел и обалдевал — директор сказал, что надо делать, но всем глубоко пофиг. Что-то совсем распустили на заводе сотрудников!

В какой-то момент раздосадованная Изольда почему-то обратила на меня внимание.

— Что ты лыбишься?! — вытаращилась она на меня.

Вроде, старался следить за собой…

— Я? Как можно? — ответил я, но улыбку сдержать уже не смог. Встал, решив пока что прогуляться, все равно в таком шуме считать что-то опасно. Отвлекут, ошибку сделаю, бабушку подведу.

— А ну-ка постой! — рявкнула на меня Изольда в присущей ей хамской манере. — Объясни, что здесь смешного? Тут серьёзный вопрос решается, а ему весело! Может, ты знаешь, решение?

— Да, собственно, тут и говорить не о чем. — ответил я, остановившись в дверях. — Нет договора, нет оплаты.

— Как это нет договора? — удивилась приятельница хозяйки сапог.

— Так, нет, — подтвердил я. — Разве вас кто-нибудь просил помочь с продажей?

— Нет, но я же продавала…

— Если бы вы взяли сапоги в руки и ходили с ними всем предлагая, то да, вы продавали. И хозяйка сапог, если бы позволила вам их взять, подтвердила бы этим ваш договор. А так… вы просто рекламой занимались. Притом по собственной инициативе.