Ревизор Возвращение в СССР 7

— Недавно. Но ты не отвлекайся. Лучше подумай, как тебе сейчас красиво перед Кирой выкрутиться.

— А-аааай! — отец схватился за голову и опять забегал кругами. — Как тут выкрутишься?

— Хорош истерить, отец. Сядь, — хлопнул я по столу ладонью. — У тебя нормальная жена. Не в меру умная, а очень умная. Я бы даже сказал, мудрая. Она знает о твоих детях и спокойно к этому относится. Более того, она спокойно и уважительно относится к твоим попыткам скрыть нас от неё. Она не стремится вывести тебя на чистую воду, не унижает, пытаясь поймать за руку. Всё, что тебе надо сделать, это прийти к ней и восхититься её мудростью. Ты думал, что она обыкновенная баба, ревнивая и склочная собственница. А она, оказывается, умная, мудрая и добрая женщина. И ты преклоняешься перед ней. Понял?

— Понял… — кивнул головой заметно успокоившийся отец, — и согласен, что сработает. Один только вопрос — ты-то как такой умный ход смог придумать? Тебе же шестнадцать?

— Ну, я же не закрываю глаза, когда за людьми наблюдаю, — усмехнулся я, даже и не пытаясь увиливать, — набрался вот разных умных вещей.

Батя категорически не хотел верить, что в шестнадцать лет можно набраться такого. Но что ему оставалось делать? Меня он бросил в далеком детстве, и что именно со мной происходило все эти годы, не имел ни малейшего понятия. Может, у меня была привычка с соседскими бабушками на скамейках сиживать с утра до вечера, вместо игры в футбол с пацанами, да запоминать их житейские истории? Кстати, а ведь неплохая отмазка на будущее, если кто-то более дотошным окажется, чем папаня…

— И надо как-то аккуратно выяснить, что она ещё знает, — подсказал я изрядно ошалевшему от умного совета от пацана отцу. — Похоже, она с кем-то у вас на кафедре дружит. У тебя там никаких интрижек не было? А то, смотри, ей быстро доложат.

— Да что я? — огрызнулся отец. — Совсем осел, что ли?..

— Да кто тебя знает. Милу же додумался к начальнику домой притащить.

— Ну, подрастешь, поймешь, что иногда риск стоит того! — довольно ухмыльнулся отец, взгляд которого при воспоминании о Миле стал масляным, — тем более, у нас с ней нет общих знакомых. Никаких. И она вообще не очень сильна в хитростях. Никогда не додумается мне гадости делать.

— А начальник твой может сильно обидеться, если ему кто-то расскажет?

— Может, конечно, но он как бы мне сильно должен… — задумчиво сказал отец, — была там у нас с ним одна история. Так что из-за нее он претензий не будет выставлять. Точно не будет. Тем более это не единственное его жилье. Он его, по факту, своей дочке оставил, и все реже здесь бывает. Я же говорил уже, здесь дочь его живёт, аспирантка моя.

— Ты говорил уже. А сам он где обитает?

— На Кутузовском.

— Это так хорошо в Москве заведующие кафедрами живут?

— Конечно. Учти, что он сам раньше был большим начальником, пока сердце не прихватило, а жена является единственным отпрыском четы академиков с кучей премий.

— А, ну теперь у меня всё сложилось, — усмехнулся я.

— Я, пожалуй, сейчас домой поеду, — сказал отец, делая круглые глаза. — Пожелай мне ни пуха…

— К черту! И удачи! — ответил я. — Тебе повезло с женой.

Батя молча кивнул и ушел одеваться.

Проводив его, пошёл узнать, как там у девчонок дела. Полезно иногда, оказывается, знать, чем они занимаются в твоё отсутствие и с кем общаются. Интересно, что они там Ветке понаписали. Дадут почитать?

— Паш, послушай, — принялась читать мне письмо сестра, только я подсел к ним на диван.

Письмо оказалось длинным. Девчонки не покладая рук писали, пока мы с батей про его неспокойную семейную жизнь перетирали. Пока дослушал до конца, волосы дыбом на голове поднялись. Вот же бесхитростные обе!

— Ну, как? Нормально? — спросила Диана.

— Слог хороший, — похвалил я, прежде чем ругать. — Только зачем Ветке знать, что у нас батя, как ты пишешь, старый кобель. Яблочко же от яблоньки недалеко падает. Вот и будет Вета про Тимура думать, а вдруг он в отца пошел? Зачем? В жизни и так нервотрёпки хватает.

— Н-да, пожалуй, тут ты прав, — согласилась со мной Галия.

— Про то, что Галие досдавать на самом деле ничего не надо будет при переводе… — продолжил я. — Вы хоть представляете, через что они там сейчас с Тимуром проходят? Везде сами, всё сами… А тут вы пишете, что батя с зачеткой Галии пройдёт по коллегам, автографы соберёт… И что Диана потом точно так же планирует учиться. Это что такое? Зачем? Это называется самим себя подставить. Попадет письмо в чужие руки ненароком — улика будет для органов. А у нас в стране анонимки любят писать, очень любят, это, по факту, отдельный эпистолярный жанр. Напишут, приложат это письмо, и ой, что будет! Из Горного кое-кого отчислят сразу и разбирательство со скандалом будет. И папка работу потеряет, как минимум.

Девчонки замолчали, украдкой переглядываясь. Сконфуженно.

— Уверен, в таком виде письмо друзьям не надо отправлять, — закончил я. — Иначе больше друзей у нас не будет. Ну и то, что я про улики говорил…

Оставил их, пусть думают.