Ревизор: возвращение в СССР

Пока шли в больницу, я даже и не думал о том, как там идут за мной мои женщины. Но, поговорив с Мариной и вспомнив, как переломалась вчера, поскользнувшись, незнакомка с Ленина-207, я попросил бабушку держаться за маму, на всякий случай. Добрались мы до дома без приключений.

Пока шли, Аришка заснула у меня на руках. Мама её раздела аккуратно, чтоб не разбудить. Даже укладывать не пришлось. Мы все переволновались и собрались на кухне попить чаю перед сном и немного успокоиться.

— Так ты забыл сходить в больницу сегодня, — начала воспитательную беседу бабуля.

— В школе закрутился, — ответил я. — Ещё собеседование на базе. Про четверг бы не забыть. Напомни, пожалуйста.

— Если сама не забуду, — буркнула бабушка.

— Я перед базой сначала в больницу забегу, — планировал вслух я и, вспомнив про чердак, спросил: — Ба, а мы в этом доме сколько лет живём?

— Так, как приехали в сорок седьмом году, так и живём, — ответила бабуля.

— Это сколько, двадцать четыре года уже? — высчитал я в уме. — А дом дореволюционный?

— Откуда я знаю? — удивилась моим расспросам бабушка. — А что?

— На чердаке полазить хочу, — объяснил я.

— Зачем?

— Может, кроватку Аришке найду, — подмигнул я ей.

Время было уже около часа ночи. Обстановка немного разрядилась, мы допили чай и расползлись по своим койкам.

Я спал как убитый. Даже не снилось ничего.

Проснулся оттого, что бабуля трясла меня за плечо.

— Семь часов, — шепнула она мне, увидев, что я открыл, наконец, глаза.

Я кое-как встал, толком не проснувшись, подошел к умывальнику, плеснул в него ковшиком немного холодной воды из ведра, протер двумя пальцами глаза. Стою и думаю, и что это сейчас было? Как девица красная, честное слово.

— Ба, дай, пожалуйста, трусы чистые и полотенце, — попросил я.

Бабуля в недоумении посмотрела на меня молча, но трусы и полотенце принесла.

Чего уж она там сперва подумала, я не знаю. Но когда я снял майку, взял почти полное ведро и потащил его на улицу, до неё дошло. Она выскочила вслед за мной.

— Ты что придумал?! — закричала она. — Хочешь с пневмонией опять слечь?!

— Я, наоборот, закаляюсь, — ответил я и, пока она не опомнилась, сунул ей в руки полотенце, отошёл подальше от дорожки в сугроб и вылил себе на голову всю воду из ведра.

Обжигающая как кипяток холодная вода слишком быстро с меня стекла. Выброс адреналина оказался слабеньким. Надо следующий раз медленнее лить. Но бодрости заметно прибавилось. Я, довольно улыбаясь, подошел к ошарашенной бабуле, взял у неё полотенце и вытираясь пошел в дом. Переодел трусы, надел майку, и пошёл висеть на турник.

Бабушка притащила за мной пустое ведро. Без воды девок оставил. Надо принести быстренько. Я, не включая свет в гостиной, чтобы в открытую дверь не светить матери с Аришкой, снял с двери вешалку со школьным костюмом, вышел в кухню, оделся. Застегивая рубашку обратил внимание на то, что у неё опять изменился слегка оттенок, стал светлее, чем вчера был. У меня что, со зрением, что ли, что-то не то? Дальтонизм начинается?

Раннее февральское утро. Лёгкий морозец. Я шёл за водой, погружённый в свои грустные мысли об ухудшающемся зрении. Вдруг с противоположной стороны улицы услышал голос:

— Пашка, привет.

Глава 20

Среда, 17.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.

Славка в спортивном костюме, в укороченных валенках и в своей черной шапке-ушанке бежал вдоль нашей улицы!

Я не мог поверить своим глазам и остановился, а Славка пересек улицу и подбежал ко мне.

— Ты чего такой удивленный? — спросил он, переходя на бег на месте.

— Ты что, бегаешь по утрам?!

— Ну да. А что такого?

— А я?

— Так ты же сказал, — Славка остановился, — что у тебя освобождение от физкультуры.

— От физ-ры, а не от физкультуры, — возразил ему. — Понимать надо разницу. Я с тобой хочу бегать. Ты во сколько встаёшь?

— В шесть тридцать. Без пятнадцати семь выхожу и бегаю тридцать минут.

— Ты как встаешь, по будильнику? — спросил Славку.

— Нет, мать будит.

— Блин, я не знаю, во сколько бабуля встаёт, — озабоченно сказал ему. — А с будильником проблемы: у нас ребёнок маленький. Она, бывает, ночь не спит, под утро только укладывается. И мать с ней. А будильник у нас ещё тот, мертвого разбудит. Ладно, попробую завтра выйти на пробежку. Если немного опоздаю, у тебя какой маршрут?

— До Ленина, налево, Большой мост, до хлебозавода и обратно.

— Ну, буду догонять, если что. Беги давай. Зайдёшь за мной?

— Конечно, — ответил Славка и побежал дальше.

А я, набрав воды, понес полное ведро домой, десять килограмм, и попробовал на ходу покачать бицепсы, сначала на одной руке, потом на другой.

Хиляк, Пашка. Пока. Это дело наживное.

Надо взять за правило не входить в хату не подтянувшись.

Бабуля на завтрак сварила гречку. Обжарила с маслом и залила молоком. Я с удовольствием всё съел. Еда мне казалась очень вкусной. То ли продукты другие. То ли усилителями вкуса ещё восприятие не испортили. Не знаю. Но простая еда доставляет массу удовольствия.

— Ба, а что, мама с Аришкой так и спят? — спросил я, наливая себе чаю.

— Ну, да, — ответила бабуля, вопросительно глядя на меня.