Ревнивая лампа Аладдина

Вновь став дымной лентой, джинния скользнула за занавес. Сцена, что предстала перед ней, не оставляла никаких сомнений в том, что именно делают эти двое. Мужчина покрывал бесчисленными поцелуями лицо и шею девушки, одновременно пытаясь расшнуровать высокий корсет, украшенный камнями и золотым шитьем. Девушка, стоит признать, отвечала на поцелуи с не меньшим пылом, ловкими движениями освобождая мужчину от строгого черного одеяния.

На мгновение из-за плеча мужчины показалось личико девушки и…

«О Аллах милосердый и всемилостивый! – Не пристало джиннии, существу темной стороны мира, обращаться к Аллаху, но сдержаться Хусни не могла. – О Аллах великий! Это же сама царевна Будур!»

Но тут послышались чьи-то тяжелые шаги. Эту поступь джинния узнала бы из шагов тысяч людей. Так ходить мог только один человек – некогда ее муж, а ныне злейший враг, Магрибинец, Инсар-маг.

Джинния растерялась. Она не знала, что лучше – показаться ему на глаза или все же скрыться, пытаясь понять, что происходит во дворце. Помогла ей принять решение, как это ни странно, царевна Будур. Незаметно для мудреца она увлекла его в боковую дверь, не забыв прикрыть ее за собой. Джинния сразу решила, что раз царевна скрывается от того, кто отныне назначен ей самой судьбой, то и Хусни до времени не стоит появляться перед этим страшным человеком.

«Но как же моя клятва? Как мне уговорить царевну? Я должна сделать так, чтобы она снизошла до моего юного господина… которому я бы сама с удовольствием отдала всю себя без остатка, отдала бы даже саму свою жизнь!»

Сиреневатое облачко по-прежнему покачивалось в укромном углу покоев. Магрибинец прошел мимо, едва не задев это облачко рукой. Был он хмур и чем-то озабочен.

«Как не похож он сейчас на себя былого! – подумала джинния, невольно следя за удалявшейся фигурой. – Какая-то мысль, и притом мысль недобрая, не дает ему покоя…»

Шум в покоях, куда Будур увлекла мудреца Икрама, отвлек джиннию от размышлений.

– О Аллах, что теперь со мной будет! – донеслось из-за двери, и на пороге появился мудрец Икрам.

Сейчас никто не мог бы назвать его строгим или суровым. Распахнутое платье, горящие глаза, пунцовые от страсти губы…

– Ничего не бойся, о мудрец, – отвечал ему довольный женский голос. Так сыто мурлыкать могла бы кошка возле огромной пиалы с молоком. – Никто во дворце не узнает об этом… Покои царевны священны и неприкосновенны!

– Но, прекраснейшая, я всего лишь ничтожнейший из рабов твоего отца! Теперь он сотрет меня в порошок! Моя жизнь кончена!

– Трус… – произнесла Будур с презрением. – Я думала, что ты настоящий мужчина, решительный и смелый… Что с тобой сделало лишь одно мое имя! Куда девалось твое желание? Где же твоя страсть? Пошел прочь, ничтожный! Ты не заслуживаешь этого, но я дарю тебе великую милость. Никто не узнает о том, что ты дважды возлег с царевной… Иди прочь…

– Да пребудет с тобой Аллах всесильный, о великая госпожа! – Икрам поклонился и заспешил прочь, едва не сбиваясь с шага на бег.

– Трус… – еще раз проговорила Будур, но уже без злости, скорее просто называя вещи своими именами. – Трус, но какое тело! Какая страсть! Как жаль, что он тоже… Хотя… Быть может, он еще…

Не договорив, царевна вновь исчезла в покоях. Вскоре оттуда послышался звон колокольчика, и высокая белокурая девушка почти бегом пересекла тот зал, где, по-прежнему никем не замеченная, оставалась джинния.

«Ну нет, эта… – высокое воспитание джиннии помешало назвать Будур подходящим словом… – Она недостойна даже кончика ногтя моего юного господина… Ни за какие богатства мира я не подойду к ней, чтобы попытаться уговорить ее встретиться с Аладдином. Пусть она довольствуется диваном и мудрецами. Пусть… да пусть хоть сам Иблис Проклятый станет ее избранником! Никогда я не допущу, чтобы мой господин унизился связью в этой недостойной, с этой…»

И опять джинния не смогла даже в мыслях назвать царевну подходящим словом.

Не решаясь превратиться в человека хоть на миг, джинния облачком летела через покои. Немыслимое число поворотов и столь же немыслимое число охранников, что несли караул у каждой двери, удивляли джиннию. Вернее, не удивляли. Ее поражало то, как легко царевне удавалось проскользнуть через эти многочисленные препоны в город.

За очередным поворотом показалась открытая дверь. А за ней… А за ней стояла царевна Будур в легком атласном кафтане, надетом поверх шелковой рубашки и почти прозрачных газовых шаровар. Джинния уже готова была юркнуть за створку двери, но что-то в облике царевны показалось ей очень странным.

«Ведь я же видела ее только что довольно далеко отсюда… А это уже почти покои халифа… Неужели царевне удалось так быстро проскользнуть вслед за мной?»

Джинния стала пристально разглядывать царевну. Та стояла почти неподвижно, молчала и лишь осторожно осматривалась, словно человек, вставший с постели, но толком еще не проснувшийся.

«О Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими, да она же прозрачная! Это не Будур! Не настоящая Будур!»