Ревность

— Да она уже здесь. Наверху. Ей непременно нужно, прежде чем спуститься, «навести порядок» — так она это называет. Она совсем не похожа на меня. По мне, сначала веселье, а порядок потом. — Линди повернулась к Джефри: — Ты согласен, Джеф? Наше дело позаботиться об удовольствиях, а неприятности сами о себе позаботятся!

Держит особую записную книжку для подобных штучек и по мере надобности втискивает их в разговор, с раздражением подумала Розамунда и в ту же секунду поняла, что ей не с кем будет разделить это раздражение и после вечеринки. Потому что Джефри одобрительно фыркнул. Раз так, тогда и Розамунда будет смеяться, даже если это веселье ее прикончит.

Не прикончило. Напротив, мало-помалу настроение у Розамунды улучшилось. К тому времени как они с Линди нарезали салями, огурцы и крутые яйца, натужное веселье первых минут стало вполне искренним. Тем более что Джефри то и дело давал им пригубить белого вина, которое Линди попросила его открыть… парой ножниц вместо штопора, что, естественно, развеселило их еще больше.

— Мы его допьем еще до того, как начнем есть, — с удовлетворением заметила Линди, заглядывая в пустой бокал. — Ну и пусть! Поставим пустую бутылку на стол и обовьем венком из маков — будет напоминать нам о выпитом вине. Бедняга Эйлин, пропускает самое интересное. Ей, правда, все равно. Она вообще не пьет. Куда она, между прочим, запропала?

— Если она взялась распаковывать вещи, на это нужно время, — сказала Розамунда и ужаснулась — говорит как истинная зануда! Будто она целиком на стороне тех, кто сначала разбирает вещи, а уж потом принимается пить белое вино и рассыпать вокруг цветы. — Может, нам пойти ей помочь? — Сообразив, что это еще хуже, Розамунда поспешно рассмеялась и завертела головой по сторонам, прикидывая, чего бы такого по-быстрому отчебучить? Засунуть за ухо цветок мака или опрокинуть в рот остатки вина?

Но ей не пришлось делать ни того ни другого, поскольку в это мгновение их прервал сердитый стук в дверь. Линди на секунду замерла и в притворном ужасе зажала рукой рот:

— Вот те раз! Поглядите, что я натворила! Забаррикадировала собственную сестру! Джеф, ты-то почему мне не растолковал, что, если приткнуть сюда проигрыватель, дверь не откроется? Мужчинам полагается разбираться в таких вещах. — Линди повысила голос: — Эйлин! Прекрати ломиться, перебьешь все. У нас тут один любезный джентльмен, он тебя высвободит…

Джефри уже вскочил на ноги и возился возле двери, устраняя препятствия и попутно опрокидывая подвернувшиеся под руку свечи. В конце концов ему удалось расчистить проход достаточной ширины, чтобы через него в холл протиснулась стройная девушка с пышной прической и широко раскрытыми, встревоженными глазами.

На мгновение Розамунда опешила. Она почему-то все это время представляла себе старшую сестру Линди. С мужем разошлась, любит «наводить порядок», не пьет — невольно представишь себе женщину не первой молодости. Однако эта девушка была не только моложе Линди, она была гораздо симпатичнее ее, во всяком случае, на первый взгляд. У нее была чистая белая кожа и копна мягких светлых волос.

— Давай, глупышка! — крикнула Линди сестре, которая в неверном свете осторожно, пожалуй, слишком осторожно пробиралась через сгрудившуюся между ними мебель. — Иди выпей чего-нибудь. Небось вымоталась, еле дышишь. Выглядишь как привидение. И зачем ты это затеяла?

Как странно, только после этих слов Розамунда заметила, что девушка и в самом деле выглядит как привидение: тонкая белая кожа слишком бледна, в больших глазах нет блеска. Казалось, она не в своей стихии; как рыбка, вытащенная из воды, она была не в состоянии нормально дышать в пестрой, развеселой атмосфере, которую сотворила Линди.

— Выпей, — повторила Линди, плеснув остатки вина в стакан и протянув его сестре.

Удивительно. Разве она сама только что не объясняла им, что сестра не пьет? Забыла что ли? Или надеется уговорить на этот раз?

— Нет, Линди, спасибо. Ты же знаешь… — Девушка отодвинула стакан и вопросительно взглянула на гостей. — Это?..

— Знаю, знаю, — Линди нетерпеливо махнула рукой, — надо бы вас представить. Но по-моему, это такая чепуха — все и так прекрасно знают, кто есть кто. Я тебе все про них доложила. Ведь так? И им все про тебя рассказала. Ну или почти все. Ладно, пожалуйста… Эйлин, это Розамунда Филдинг. Розамунда, это Эйлин Форбс… Довольна? Джеф, мне что, проделать то же самое и с тобой? Или обойдешься?

Из-за пламени свечи она послала ему улыбку. Он в ответ усмехнулся:

— Обойдусь как-нибудь. Сам попробую угадать. Это, наверное, — дайте-ка подумать — это либо твоя сестра Эйлин, либо… твоя сестра Эйлин!

— А вот и нет! Это моя сестра Эйлин! — Линди зашлась в хохоте. — Но знаешь, ты на верном пути, Джеф. Есть несколько Эйлин. И с нами сейчас только одна из них. Другая все еще наверху, мрачно разбирает вещи и, могу поспорить, ухлопает на это всю ночь. А третья… Впрочем, это уже другая история. Правда, Эйлин? — Линди искоса, с веселым вызовом глянула на сестру, но та не откликнулась.