Ревность

Когда дело было сделано, на меня смотрело шесть мужских глаз с идентичным выражением. Даже дед Василий почему-то поспешил выразить солидарность согласно половой принадлежности, а не относительно ландшафтной высоты нашей маленькой геосистемы. Так-то деда ведь снизу стоял, вместе со всеми женщинами. Однако мужчины, понимая, что перед ними молодая, ехидно улыбающаяся супруга их непосредственного и грозного начальника, которая неизвестно наябедничает или нет, и не смея называть своими именами те чувства, каковые им довелось испытать, тем не менее мысленно транслировали мне что-то вроде: «Ни за что не женюсь, а если женюсь, то моей бабе придётся спать на койке с панцирной сеткой и матрасом поверх».

Самое обидное — не для меня, но тем, кому могло и наверняка стало бы обидно, хотя мы с Герой не болтали и тётя Маша дала клятвенное обещание молчать — тонкий, воздушный, во всех смыслах распрекрасный балдахин не пережил первой же ночи.

Не знаю, может мы плохо закрепили тюль на столбах, или же Гера оказался чересчур пылким и не к месту сильным, но в порыве страсти ткань была бессовестно содрана мужем. И барахтаясь в воздушных тюлевых облаках, заставших нас врасплох, мы оба умудрились столь сильно запутаться, что неведомым образом петля едва не затянулась на моей шее. Гера ругался матом громко и долго, а я после произошедшего ни разу не повторила собственной досадной ошибки и резко перестала восторгаться и мечтательно вздыхать об интерьере предназначенному, судя по личному печальному опыту, исключительно для принцесс. Они видимо с рождения предупреждались о возможных опасностях и знали, как избежать конфуза.

Пройдя через всю комнату, села на мягкий стул у туалетного столика, расположившегося подле окна. Чувство неподъёмной тяжести давило на плечи, мешая дышать. Я ощущала себя настолько потерянной и одинокой, что одно лишь осознание собственных эмоций повергало меня в ужас. Спрятала лицо в ладонях до невозможности мечтая дать волю слезам, но почему-то даже на эту естественную функцию женского организма не осталось сил. Ни одной слезинки не выкатилось из глаз, как бы я не старалась выдавить хоть что-то. Поэтому пришлось поднимать себя за шкирку, насилу снимать одежду, чтобы принять обжигающий душ и смыть с себя не только больничные запахи, но и растворить ледяную глыбу в душе.

Я только переоделась в джинсы и объёмный пуловер в широкую сине-белую полоску, как зазвонил телефон. Бросилась тут же к рюкзаку откуда раздавался звук, надеясь услышать голос мужа, но дисплей высветил «Маринка». Стон разочарования сдержать не удалось, но на звонок я ответила.

— Привет, подруга. Как ты? Уже дома?

— Привет, Марин. Дома. Только из душа вышла.

— Вот и правильно. Вот и молодец. Не дрейфь. Прорвёмся. Где наша не пропадала?

В другой раз я бы рассмеялась, но сейчас лишь один уголок губ едва приподнялся: — Ага, наша везде пропадала. Особенно когда речь заходит о тебе.

— Да, ла-а-адно, — протянул звонкий голос, — а жизнь для чего дана? Что я, по-твоему, буду в старости внукам рассказывать? Как вязала носки перед телевизором в компании двадцати кошек?

— Не утрируй, ты и кошки с носками — это что-то из области даже не фантастики, а скорее фэнтезийного комикса.

— Ага, японского… Худенькая девочка с сиськами десятого размера и десятком обнажённых поклонников, стоящих вокруг неё, и во всеоружии, так сказать.

После озвученной нелепицы я не выдержала и громко расхохоталась, едва в голове нарисовалась жуткая картина: — Только не говори, что это и есть твоя тайная и сокровенная эротическая фантазия.

— А что? — Моя лучшая подруга без комплексов: — Мужики во все века заводили гаремы из полтысячи неудовлетворенных, от того злых и ревнивых баб. Ты думаешь почему у тех, кто держал гаремы, столько кровожадностей и убийств с переворотами водилось? Несчастные тётки должно быть с ума съезжали от дикой жажды по мужикам, а не получив желаемого, усмиряли голодную утробу другим извечным способом — проливали чужую кровь, строя козни. А у меня пусть был бы какой-то десяток, пф! К тому же я не жадная.

Я продолжала хохотать, сидя на одном из двух имеющихся в комнате кресел и сгибалась пополам от смеха: — А-ха-ха, прекрати.

— Зато ты наконец рассмеялась, а то я успела подумать, что мою подругу за те два дня, что мы не виделись, завербовали в секту «Конец света близок, очистись щедрыми подаяниями инок».

— Спасибо, что позвонила, Мариш, — постаралась передать скопившуюся тёплую признательность голосом, раз уж не могла обнять.

— Подольский как?

— Мы не виделись сегодня. С водителем домой приехала. Вроде у него какие-то срочные дела на работе появились.

— Да уж, конечно. Держи карман шире. Чтобы Гера, который с тебя пылинки сдувает и на руках носит до туалета и обратно, предпочёл непонятные дела твоей выписке? Ни за что не поверю…