Ревность

Кроме того, я не могла рассказать ему, что хотела найти Грейвса и убраться отсюда. Потребность уйти очень сильно зудела под кожей.

— Хотя это правда, — Дибс мягко, но твердо схватил мою руку, стал умело обращаться с моим левым запястьем. Оно болело. — Спиннинг видел это. Правильно?

— Ты такой оптимист, — Спиннинг вздохнул, пересек комнату и подошел к окну. — Она права. Ее единственный свидетель — оборотень из исправительной Школы. Никто не поверит в это. С другой стороны, ты отлично справилась с ней, Дрю. Может, она будет в замешательстве.

Какая веселая мысль. Мое запястье послало острые толчки боли, когда длинные, тонкие пальцы Дибса исследовали, тыкали, тянули.

Моя майка была грязной, с запекшейся кровью, пропитана потом и какой-то фигней (я даже не помнила, как она попала на майку).

— Ты привела в замешательство задиру. Они устроят для тебя ловушку. Ауч! Прекрати дергаться!

— Думаю, мне следует наложить шину, — морщинка стала глубже между светлыми бровями Дибса. Он всегда полностью погружался в свою работу, когда подлечивал кого-то. Трудно поверить, что он едва ли мог разговаривать со мной в публичном месте из-за своей застенчивости. — Так что же мы будем делать?

Мы? Я не знаю насчет вас, но я найду Грейвса, когда он успокоится, мы дождемся нужного случая и уберемся отсюда. Как вчера.

— Оставь это, я в порядке, — это сильно задело меня. Я опустила голову, мягко вздохнула. Он сказал «мы». Он принял как само собой разумеющиеся тот факт, что это и его проблема тоже. Мы. Я не думала, что буду так благодарна за одно маленькое слово.

Внезапно я почувствовала себя ужасно из-за того, что собиралась оставить его.

Дибс пожал плечами.

— Ждать и наблюдать. Это все, что мы можем делать. У Грейвса могла бы быть отличная идея. И Господи, Дрю. Тебе следует поговорить, по крайней мере, с Бенжамином. У него не было бы этой работы, если бы он не знал, как играть в эту игру.

— Ты продолжаешь говорить, что это игра, — я позволила Дибсу повозиться еще с моим запястьем. Блондин-оборотень вытащил совершенно новый, первоклассный перевязочный материал из глубин аптечки.

— Не двигайся, — он разорвал пакет белыми, острыми зубами.

Спиннинг выдавил ироничный смешок.

— Конечно это игра. Дампиры, как кровососы, всегда уважают только друг друга, — он бросил мне виноватый взгляд, дергая оконную раму. — Кроме тебя, конечно же. А еще есть Рейнард. Интересно, что у него с Красной. Ты говорила, что она пыталась склонить тебя на свою сторону относительно него.

— Если я найду его, я попробую заставить его ответить на несколько вопросов. Хотя удачи с этим, — было странно, что кто-то еще перевязывал меня. Я обычно оказывала первую помощь папе. Я помнила, что лечила также Огаста, больше, чем один раз. Мои плечи опустились. — У тебя есть еще аспирин, Дибс?

— Вероятно, ибупрофен будет лучше. Нам следует приложить лед, — он все еще выглядел обеспокоенным, начиная перевязывать мое запястье. — Спиннинг не имел в виду то, что дампиры плохие.

Он всегда был таким, пытался сгладить чьи-то чувства. Он говорил, что это из-за того, что он «нижний», что он родился таким. Единственный раз, когда я видела его со спины, это когда он перевязывал кого-то.

— Она знает, что я имею в виду, Дибси, — холодный ветер коснулся темных волос оборотня, ниспадающих на свитер. — Никогда не думал, что покину исправительную школу, — он играл со шторами, его пальцы перебирали бархат. Он вдохнул полные легкие ночного воздуха, перекатывая его во рту, как шампанское. — Хм.

Дибс поднял глаза. Его руки замерли, перевязочный материал был наполовину обернут. Его глаза расширились, и он фыркнул.

Напряженность пронзила мои больные мышцы. Я не чувствовала запаха из-за соплей (я очень сильно плакала).

— Что?

Спиннинг склонил голову. Это напомнило мне собаку на бабушкиных древних конвертах для пластинок, когда он делал так.

— Не знаю. Просто... пахнет неопределенно. Хотя это, должно быть, ты. Всякий раз, когда ты расстроена, пахнет пряностями.

— Пряностями? — этот разговор становился лучше и лучше.

— Ты пахнешь, как булочка с корицей, — услужливо вызвался Дибс. — Предполагается, что все светочи пахнут по-разному — некоторые цветами, некоторые пряностями. Все напрямую зависит от вас. Они пахнут так, независимо от того, ели они или нет.

— Стоп. Вернись назад. Я пахну? — жар поднялся из горла, затрагивая мои ушибленные щеки. Я снова краснела. По крайней мере, я не рыдала, как ребенок.

Учитывая все обстоятельства, я отлично справлялась. Я могла бы вернуть себе репутацию жесткой девушки, если все так будет продолжаться. Но, ауч. Я не хотела возвращать ее таким способом.

— Это не оскорбление! — Дибс, казалось, был в панике. — Он не говорит, что ты...

— Остынь, — Спиннинг стоял в окне. — Я не говорю, что ты глатер.