Ревность и Секс. Сборник секс-рассказов

– Да? Может. Так это же надо что-то придумывать… на что повесить. Не на гвоздь же.

– А не надо ничего придумывать. На грудь и повесить.

– На грудь?! Дааа… это было бы совсем другое кино!

– Так что?

– Что?

– Повесим?

– Куда?

– На грудь.

– А где мы… На Вашу?!!!

– А что – не подойдет?

– По… подойдет.

Анна Сергеевна повела плечами, халат разошелся и открыл великолепную грудь с темными торчащими сосками. Михаил судорожно сглотнул, лоб его покрылся испариной.

– Ну что же Вы стоите, Миша?

– Да, мне лучше сесть…

– Да нет же! Вы должны мне помочь! Я же не могу сама завинчивать винты.

– Винты… Да-да-да, я совсем забыл… это же новая модель… раньше была просто пружина.

– У пружины нельзя регулировать степень сжатия – просто прищепка.

– Дааа… прогресс… дело такооое…

– Ну давайте?

– Дава… шас, воды только хлебну.

Михаил вернулся к своему столику, схватил стакан и залпом выпил воду, развернулся и как осужденный на казнь двинулся в сторону Анны Сергеевны. Она взяла снизу правой рукой левую грудь, подняла ее и сжала у соска. Михаил присел на корточки, взял из коробки цепочку и дрожащей рукой попробовал вдеть сосок, не касаясь его, в рожок зажима – попал он только с третьего раза.

– Все! Завинчивайте! Ооо, хватит пока. Теперь второй. Вот. Держатся. Теперь повесьте груз. Нет! Сейчас упадет! Еще завинтите! Ооох, еще чуть, ооой, остановитесь! Висит. Ну как смотрится?

Михаил встал, вытер тыльной стороной ладони пот со лба и отошел чуть назад.

– Да. Так определенно лучше.

– Так что?

– Что?

– Будете фотографировать?

– Вас?!!!

– Мать Терезу.

– На сайт?!

– Ну да.

– Так Вас же узнают сразу.

– Так Вы без лица!

– Аааа… а я подумал…

– Да что с Вами, Миша! Доставайте!

– Доставать?! Зачем. Я…

– Да смартфон!

– Уф, ну конечно! Совсем заклинило! Сейчас.

Михаил отошел, достал из кармана смартфон, включил камеру, построил кадр, потом отошел еще, чтобы видно было лицо, потом отчикаю, и сделал несколько снимков. Так, дыши, Майкл, это просто такой бизнес-процесс… для повышения продаж… твою ж мать, щас зиппер треснет.

– А может халат лучше совсем снять? Как Вы думаете?

– Я думаю… не на… господи, помоги! Нууу… для повышения продаж…

Анна Сергеевна потянула пояс, халат распахнулся, она встала, отбросила его в сторону и расправила плечи.

– Стоя?

Стояк, блин, деревянный. Шо же делать, товарищ майор. Надо уходить. Уносить ноги. Щас. Все. Последний кадр. Сдуреть совсем можно с этим бизнесом. Ну надо же… деньги зарабатывать… на новый замок… ох и получит она у меня! Аж руки чешутся. Будет ей Мамед-оглы, бл… мать их обоих перемать.

– Все?

– Все.

Анна Сергеевна села в кресло.

– Ну подойдите, Миша, не съем я Вас.

– Да я и… не боюсь совсем.

– Ну так опуститесь ниже. Вы должны мне помочь.

– Развинтить?

– Нет.

Анна Сергеевна засунула ладонь меж бедер, вытащила и показала Михаилу – пальцы ее блестели.

– Видите?

– Ви… вижу.

– Завинтите еще немножко. И подергайте груз потихоньку.

Михаил смотрел на сжатые соски женщины, как кобра в глаза заклинателя, пальцы его винтили винты, дергали груз на цепочке; ладонь Анны Сергеевны двигалась между бедер, она вздыхала, охала, выгибала спину, груди ее колыхались, цепочка звенела, пока судорога не свела все ее тело, бедра дернулись, она издала протяжный стон, забросила ногу на ногу, колено ее рефлекторно разогнулось, и ступня угодила Михаилу прямо в пах; тот упал назад, перевернулся на бок и засипел.

– Боже, что я наделала! Надо срочно их освободить, расслабить, давайте, я знаю как…

Михаил поймал руку женщины у себя на зиппере, отодвинул ее и сел.

– Вы теперь никогда больше не придете, Миша?! Вы будете меня ненавидеть, да? Я случайно!

– Все нормально, Анна Сергеевна. Все хорошо.

– Ну я же знаю, как это больно!

– Ерунда. Боль в груди… совсем ушла. Вы меня здорово полечили. Пора мне. Домой.

Михаил стоял во дворе и прикуривал новую сигарету от бычка догоревшей. Вот, блин, бизнес напал. Ноют еще, а стояк не прошел. Ну, значит все нормально с тобой. И про Белку на час почти забыл, уже хорошо. Да уж, хорошо. Сиди теперь жди до завтрашнего утра. А завтра что? Что ты собрался делать? А хер его знает, что с ней делать, шалавой малолетней. Поживем – увидим, как говорят французы. Ки вивра верра.