Ревность волхвов

Потом мы отстегнули лыжи, оставили их в специальных козлах у входа и зашли в самую натуральную избу — ничем с виду не отличающуюся от изб в Ленинградской или Архангельской области. Внутри стилизация под старину продолжалась. Дрова горели в открытой, вроде камина, печи, по стенам стояли лавки, в середине тянулся грубый стол, а по углам были развешаны оленьи рога, шкуры, шаманские бубны и прочие изделия народных промыслов. Приметливый взгляд мог разглядеть на каждой вещи этикеточку с ценой в евро. Дверь, ведущая на кухню, являлась одновременно стойкой. За ней стоял пухлый рассудительный мальчик лет четырнадцати. Рукописное меню, пришпиленное к стене, предлагало скромный харч: булки, сникерсы, орешки, кофе с чаем. Я вспомнил, что сегодня даже не завтракал, и от запаха кофе и свежей выпечки у меня помутилось в голове.

Я немедленно усадил Лесю за стол и купил у парнишки две чашки кофе и столько булок, сколько смог унести.

О, как же приятно было наконец-то наесться и выпить горячего! Временно я даже потерял дар речи. После еды сытость и тепло прямо волнами разливались по телу, действуя посильнее алкоголя. А тут еще Леся достала из рюкзачка небольшой термос:

— Я думаю, приносить с собой и распивать здесь позволено.

— Еще бы! В избе сидим, а не в «Савое».

Девушка разлила по кружкам чай. Я отхлебнул. В нем оказалось изрядно коньяку.

— А ты, Леська, знаешь толк в жизни! — воскликнул я, и она рассмеялась.

— Как ты думаешь, сколько стоит покататься на олешках? — спросила она.

— Ща выясним.

Рассудительный пацан за стойкой неплохо говорил по-английски.

Вот интересно, подумал я: на той же широте, но пятьюстами километрами восточнее, где-нибудь в Мурманской области, много ли найдется мальчишек, с достоинством обслуживающих туристов и сносно владеющих языком Шекспира? Наверно, очень немного… И когда они наконец появятся? Видать, ответил я себе, когда появится потребность — в лице интуристов. А когда те станут приезжать к нам? Когда появятся дороги и прочая инфраструктура, включая резаные, размеченные лыжни. То есть вряд ли при нашей жизни…

Но я отвлекся — а тем временем мне удалось выяснить расценки на прокат оленей. Потом я увидел фото, весьма неплохого качества, висевшее у стойки. На нем тот самый мальчишка из-за стойки, на сей раз в национальном финском костюме, изображался в обществе того самого суперрогатого оленя-альбиноса, с которым мы только что фотографировались. И чтоб оставить память о сегодняшнем дне — как-никак первое января, — и чтоб поощрить молодого хозяйственника, я купил за восемьдесят евроцентов открытку и попросил парнишку написать на ней его имя. Тот старательно вывел печатными буквами: ТОРI KENTTALA.

Вернувшись к столу, я заметил, что Леся довольно грустно вертит в руках варежки с национальным орнаментом. Когда я подошел, девушка с неуловимым вздохом повесила их на место на стену. Зрение у меня хорошее, и я заметил на варежках ценник: «15 евро». Я доложил Лесе результаты своего маркетингового исследования: «Прогулка на оленях за полчаса стоит шестьдесят швабриков с человека».

— Ужас какой! — воскликнула девушка. — Да они тут рвачи настоящие!

— Юный капиталист заверил меня, что на других фермах еще дороже.

— Нет, за такие деньги, — совершенно искренне сказала Леся, — ни на каких оленях я кататься не хочу!

— Ты знаешь, я тоже, — поддержал я ее.

Тут, вдохновленный своим бизнесом с открыткой, к нам подошел мальчик, стал указывать на висящие по стенам шаманские бубны и вещать, что он сделал их сам, своими руками. Ценники на барабанах не вдохновляли: сто пятьдесят, двести евро — поэтому пришлось отказаться. Однако потом я отвел его от стола и, пошептавшись, договорился о другой сделке.

А когда возвратился к Лесе, она — вот упорная девчонка! — все-таки поведала мне о тайне, о которой упоминала на трассе (я, признаться, об этом уже и забыл). Во время новогодней вечеринки, вчера, она подслушала диалог.

Беседовали супруги Родион и Стелла Сыромятские (кстати, глядя на их взаимную холодность, я временами готов был счесть, что брак их — просто фикция, прикрытие). Интересным разговор стал (сказала мне Леся), когда Родион ледяным тоном спросил у Стеллы:

— Почему мы приехали именно сюда?

— Но ты же сам просил меня, — делано возмутилась девушка, — устроить тебе частную, без всяких турагентств, поездку в Финляндию! И именно в Заполярье!

— Да, я просил, — сухо отвечал Сыромятский. — Но почему ты выбрала именно эту компанию?

Молодая супруга отвечала с вызовом:

— Выбрала и выбрала, тебе что, не нравится?

— Не нравится.

— Что именно?

— Не нравится то, что ты, как я погляжу, нашла именно этих людей совсем не случайно…

Стелла хихикнула:

— С чего ты взял?

— Я вижу.

— Тебе Вадим не нравится? Или мой интерес к нему?

— На ваши шашни мне плевать. Я о том, что за ними кроется.

— А что за ними кроется?

— Хватит дурака валять! Я повторяю свой вопрос: почему именно эта компания? Ну, говори!