Революшен

Сергей послушно взял чемодан. Они вышли в прихожую. Старик остановился перед зеркалом.

– А что там в пунктах А и Б? – спросил Сергей. Старик взглянул на него, взял с полки губную помаду и провел по зеркалу толстую красную линию.

– Я не могу тебе сказать, что там. Это слишком просто, что бы тебя удивить. Сам увидишь.

– А если не увижу?

– Тогда не увидишь,– ответил старик.

– Откуда у вас помада? – спросил Сергей. – Здесь была женщина?

Старик улыбнулся.

– Женщины всюду. Принюхайся, кругом женщины. Воздух пропитан женщинами. Посмотри в любой глазок – обязательно какая-нибудь баба будет снимать трусы.

Они вышли в подъезд. Старик закрыл дверь, и, повертев ключ в руках, протянул его Сергею.

– Мне ключ не нужен, а ты еще, может, поковыряешься в замочке – сказал Юрий Алексеевич.

Они спустились. Машина стояла у подъезда. Сергей погрузил чемодан в багажник.

– Я мог бы быть понятнее, но ты слишком невнимателен, – сказал старик Сергею, садясь в машину.

– На железнодорожный вокзал, – обратился старик к шоферу. Машина тронулась. Сергей проводил взглядом автомобиль, пока он не скрылся за углом.

Сергей был озадачен. С одной стороны, он не услышал ничего конкретного, с другой стороны старик явно дал понять, что знает про убийство и что не видит в этом ничего особенного. Над этим следовало подумать. Сергей пошел на остановку. Рядом с остановкой был большой продовольственный магазин, называемый в народе «Детским миром». У магазина располагался рынок. У Сергея в голове вертелись слова старика. Они походили на абракадабру, но, судя по всему это, была важная абракадабра. Сергей свернул с оживленного тротуара, протиснулся между двумя, бойко беседующими, таджиками, достал из кармана свой дежурный журналистский блокнот и быстро записал в него все, что смог вспомнить от разговора. «Какая еще улица?» – пробормотал Сергей, засовывая блокнот назад в карман. – «Где эта улица? Где этот дом?». Сергей вернулся на рынок, подошел к киоску, купил себе коктейль и, растворившись в людском течении, пошел на остановку.

У остановки громко кричал мужчина. Сергей сначала подумал, что мужчина что-то продает, но слишком уж патетичной была интонация. «Коммунист, наверное», – мелькнуло в голове. Подойдя, ближе Сергей увидел, что голос принадлежит не старому, но уже достаточно запущенному бомжу, с редкой рыжей бородой. Он сидел за магазинчиком на фанерном ящике среди грязных капустных листов. Он говорил, почти кричал, размахивая руками, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Вы думаете, волн не бывает, – кричал он. – Вы думаете, что если штиль, то это естественно. Подует ветер, побуянит и сдохнет. Вы думаете, что уже всю воду пересчитали и заболотили? А фиг вам, любезные. Есть волна. Ты стоишь, ждешь троллейбуса, а вместо троллейбуса волна из-за угла. Вы и не ждали, а всех вас медленно размажет-намажет срамом наружу. Вот где будет стыдобы. Смотришь, засранец пошел, а присмотрелся, это ты и есть. Вы думаете, в Волге нет зверя? Столько раз купались, а яйца на месте? Тоже мне нашли доказательство. Вот выйдет зверь и как смоет все эти домишки, все ваши квадратные метры, всю вашу прописку. Вот оборжаться где. Всю жизнь кряхтели, вили гнездышко, а пригляделись, ан нет ни гнездышка, ни отдельного туалета, все смыло. Думали дерьмо ваше смоет, а вас перепутали. А когда волна придет, вы еще и обрадуетесь. Решите, что вам по пути, что она вас подбросит за бесплатно, а фиг вам. И героями вы не станете. Сколько бы вас не покосило, все равно не станете. Если тебя переехал бульдозер – это еще не значит, что ты – герой.

Подъехал троллейбус. Остановка опустела. Сергей не поехал. Он решил еще послушать маргинала.

– Почему вы не бежите, не собираете вещи, не разбегаетесь на фиг, – продолжал кричать бомж. – Встали и стоите. Что-то огромное рядом. И уже не что-то, а ясно что. И что же теперь закрыть: глаза или двери? Вы думаете, Волга далеко, растеклась по трубочкам. Открыл краник: «Здравствуй, Волга», закрыл – «до свидания, любимая». А фиг вам. Поднимется волна и смоет город. Хоть бы одна гадина Богу помолилась, хоть один бы дебил. Нет, зачем нам? У нас инфляция, у нас в каждом троллейбусе по кондуктору. Ну, так и катись отсюда земля, пока круглая. Катись-катись.

Бомж замолчал. Подъехал еще один троллейбус. Сергей подошел к бомжу и сел рядом на соседний ящик.

– Ты думаешь, все так плохо? – спросил Сергей в полголоса и сделал глоток своего коктейля.

– Как ты пьешь эту гадость? – в полголоса проворчал бомж, кивая на банку. Он сразу перестал орать. – Это же бабское пойло со всеми этими газами-оргазмами. У тебя есть сигареты?

Сергей кивнул и угостил бомжа сигаретой. Бомж затянулся и поморщился.

– Фиговые сигареты, – сказал он. – Вот «Прима» я понимаю. Она и со вкусом и тухнет сама, если что. А тут, то ли куришь, то ли нюхаешь, ни хрена не поймешь.

Сергей пожал плечами.

– Эх, – вздохнул бомж, – так хочется что бы солнышко, а опять эти селедки бочковые кругом. Жалко убьют меня скоро. Зарежут, как цыпленка, вот это действительно жалко.

– Кто тебя убьет?